обращения на него милости Господней. Будущий священник иногда чувствовал, что он старается не думать об этой милости. Престарелому отцу Сесилу хорошо было бы послушать эти мысли, поскольку Мартин Миллс в опасной степени преисполнялся сомнениями. И эта исповедь в конце концов приведет к тому, что у Мартина сохранится такое же недовольство самим собой, какое одолело его во время поездки в цирк и возвращения оттуда.
Будущий священник признался еще в одной вине: он больше любил мальчика-калеку, чем девочку- проститутку. Отвращение к проституции вызвало его отстраненность от того, какой станет будущая судьба девочки. Кроме того, доктор Дарувалла спровоцировал иезуита на опасную тему о гомосексуализме Мартину было стыдно за то, как он отвечал доктору — с интеллектуальным превосходством и высокомерием. На этом признании отец Сесил заснул настолько крепко, что не проснулся, даже склонившись вперед в исповедальной комнатке. Нос его провалился сквозь материал перегородки, и Мартин Миллс неожиданно его увидел.
Осознав, что стоит за позой старого пастора, он понял: отец Сесил потерян для этого мира. Он не хотел тревожить беднягу, но и не мог оставить спящего в таком неудобном положении. Миссионер на цыпочках пошел искать брата Габриэля. Тогда-то бедный брат Габриэль принял перебинтованного Мартина за подвергшегося гонениям христианина из далекого прошлого. Когда страх его несколько поутих, брат Габриэль пошел будить отца Сесила, который остаток ночи промучился без сна. Священник не смог вспомнить, что ему рассказывал Мартин Миллс, и отпустил ли он грехи этому фанатику.
Зато Мартин почивал с ощущением блаженства, поскольку ему было хорошо, когда он говорил о себе всякие неприятные веши. Завтра еще не поздно, кто-нибудь услышит его полную исповедь. Может быть, на этот раз он попросит отца Джулиана. Хотя отец-ректор более пуглив по сравнению с отцом Сесилом, однако он немного помоложе его. Так, с ясным сознанием и без клопов в постели, Мартин проспит всю ночь, а днем он будет самим собой — человеком противоречивым, которого постоянно бросало то в сомнения, то в осуждение своих поступков.
Нэнси также проспала всю ночь. Нельзя сказать, что безмятежно, но по крайней мере она забылась во сне. Несомненно, этому помогло шампанское. Она даже не услышала телефонный звонок, на который детектив Пател отвечал на кухне. Было только четыре часа утра, первый день Нового года, и у заместителя комиссара полиции отлегло от сердца, когда он понял, что это звонит не офицер-наблюдатель, назначенный следить за домом супругов Догар на старой улице Ридж-роуд в районе Малабар-Хилл. Ему докладывали об убийстве в районе «красных фонарей» Каматипура. В одном из довольно приличных борделей убита проститутка. Обычно никто бы не потревожил заместителя комиссара полиции с подобным докладом, однако офицер, проводивший расследование, и медицинский эксперт выражали уверенность, что преступление связано с Инспектором Дхаром: на животе убитой потаскухи оказался нарисован слоник. На этот раз убийство сопровождалось новой деталью и звонивший выразил уверенность, что детектив Пател захочет увидеть все лично.
Что же касается офицера-наблюдателя, то младший инспектор, следивший за домом супругов Догар, должно быть, также проспал всю ночь. Во всяком случае он клялся в том, что миссис Догар не выходила из дома, а дом покидал только мистер Догар. Этот младший инспектор, которого впоследствии заместитель комиссара полиции переведет на другую работу, где можно принести меньше вреда (что-нибудь вроде сочинения ответов на жалобы потерпевших), этот молодой человек клялся, что он видел именно мистера Догара. Прежде всего старичок характерно шаркал ногами, кроме того он был сутулый, в сером, мешковато висевшем костюме. В мужском, излишне свободном костюме. Совсем не он был на мистере Догаре в новогоднюю ночь. Вдобавок старик надел белую рубашку без галстука. Он сел в такси около двух часов ночи, а домой возвратился в другом такси в 3.45 утра. Этот офицер-наблюдатель, которого позже заместитель комиссара полиции разжалует из младшего инспектора в констебли, поспешно сделал вывод о том, что мистер Догар ездил либо к любовнице, либо к проститутке.
Можно не сомневаться в том, подумал детектив Пател, что поездка была к проститутке, однако ездил к ней совсем не мистер Догар.
Мадам в борделе района Каматипура пояснила заместителю комиссара полиции, что обычно свет в борделе администрация выключает с часу до двух часов ночи, в зависимости от наличия или отсутствия клиентов. После выключения света клиента принимали, если он платил таксу за целую ночь. В этом случае за девочку мадам требовала сто и более рупий. «Пожилой человек», который приехал к ним после двух часов ночи, когда свет уже был выключен, предложил триста рупий и попросил самую маленькую девочку в борделе.
Детектив Пател сначала подумал, что мадам имела в виду молодую девочку, однако эта сводня повторила, что джентльмен требовал для себя «самую маленькую». Именно такую он и получил. Эйша оказалась маленькой, даже миниатюрной девочкой лет пятнадцати. Так утверждала мадам, однако заместитель комиссара полиции предположил, что ей могло быть около тринадцати лет.
Из-за того, что свет оказался выключенным и в холле отсутствовали другие девочки, кроме мадам и Эйши никто не увидел «пожилого мужчину». Сама мадам полагала, что клиент вряд ли был стар. Женщина вспомнила, что он и не сутулился. Как и намеченный к снятию с должности офицер-наблюдатель, мадам заметила, как свободно болтался на мужчине костюм серого цвета. Был он хорошо выбрит и носил тонкие усики, о которых детектив Пател подумал, что они фальшивые. Рассказывая о необычной прическе, мадам подняла вверх руки надо лбом.
— Прическа была очень короткой на затылке и над ушами, — объяснила женщина.
— Да, я знаю. Это «Помпадур», — ответил Пател. Детектив был уверен, что цвет волос не окажется серебристым с белыми прядями, однако все равно задал такой вопрос.
— Нет, волосы были черные с серебряными локонами, — ответила мадам.
Никто не заметил, как «старик» ушел. Проснулась мадам оттого, что услышала какой-то шум, напоминающий звук двери, когда ее открывают снаружи. Когда она пошла посмотреть, то увидела за дверью монахиню. Было, должно быть, уже часа три утра.
— Вы когда-нибудь видели монахинь на улицах в такой ранний час? — спросил ее заместитель комиссара полиции.
— Разумеется нет! — воскликнула мадам. Сводня спросила монахиню, что ей надо, и она сказала, что ищет девочку-христианку из штата Керала. Мадам сообщила, что в ее доме нет никаких девочек-христианок из Кералы.
— А какого цвета был капюшон у монахини? — Пател заранее знал, какой это был цвет, это он и услышал: серый.
Для капюшона из легкой, для тропического климата ткани цвет не был необычным, однако одеяние монахини наверняка сделано из серого костюма миссис Догар, в котором она пришла в бордель. Мешковатый костюм с изнанки являлся капюшоном, а когда нужно, из капюшона снова делали костюм. А может, части костюма и капюшона были одинаковыми, по крайней мере, из одинакового материала. Белую
