назначать небольшие упражнения для борьбы с атрофией мышц пациентов, и так часто раздавал им теннисные мячи для тренировки рук, что одна из медицинских сестер дала ему кличку «доктор Мяч». Через некоторое время прозвище ему уже нравилось.
У него не было проблем с катетерами, он мог делать инъекции морфия, когда его об этом просил кто- нибудь из докторов или медицинских сестер приюта. Фарук научился вводить в пищевод трубки для растворов, заменяющих пишу. Его потрясал вид судорог у больных. Фарук надеялся, что никогда не увидит, как Джон Д скончается от кровавого поноса, от инфекции или от тяжелой формы лихорадки.
— Я тоже надеюсь, что ты этого не увидишь, однако если ты не будешь готов увидеть, как я умираю, то для меня ты окажешься бесполезен, когда этому придет время, — сказал ему Мак.
Дарувалла хотел быть готовым ко всему. Обычно его работа в качестве добровольца не отличалась разнообразием. Ночами он занимался стиркой белья — об этом ему несколько лет назад с гордостью рассказывал Макфарлейн. Фарук стирал постельное белье вместе с полотенцами. Он читал вслух тем пациентам, которые сами не могли читать, и писал для них письма.
Однажды ночью позвонила разъяренная женщина. Она исходила негодованием, узнав, что единственный ее сын умирает в приюте, а ее даже не известили об этом и сын ей ничего не сказал. Она даже не попросила позвать его к телефону.
Хотя Дарувалла не был его лечащим врачам, он предложил женщине поговорить с ним. Он уже хорошо знал приют и его требования, мог посоветовать ей. как и когда прийти, как сохранить необходимую в таких случаях тайну. Однако женщина и слушать не захотела о таких вещах.
— Вы же не лечащий врач! — возмущалась она. — Я хочу переговорить с доктором! Мне нужен самый главный в вашей организации! — кричала она.
Доктор Дарувалла мог бы сказать ей свое имя и фамилию, профессию, возраст и даже количество детей и внуков, если бы она пожелала. Однако женщина не дала ему заговорить — она продолжала бушевать:
— Вас-то как зовут, тем не менее? Кто вы по профессии?! — орала женщина.
Доктор Дарувалла ответил с такой убежденностью и гордостью, что даже сам удивился.
— Я — доброволец, — объяснил он.
Такая формулировка ему понравилась и дала повод размышлять о том, насколько приятно чувствовать себя ассимилировавшимся, как приятно называть себя добровольцем.
После того, как доктор Дарувалла покинул Бомбей, другие люди также уезжали или приезжали. В одном случае случился отъезд и возвращение. Изумительнейшая артистка Суман, исполнявшая номер «Прогулка по небу», вышла замуж за мужчину, который связан был с производством и продажей молочных продуктов. Затем после многочисленных переговоров с владельцем цирка Пратапом Вавалкаром Суман возвратилась в «Большой Королевский цирк» вместе с мужем, занимавшимся молочными продуктами. Недавно доктор узнал, что муж артистки стал одним из управляющих «Большого Королевского цирка», а Суман снова ходит вверх ногами под куполом цирка. Она все еще признанная звезда.
Оказывается, Пратап Сингх уволился из «Большого Королевского цирка». Инспектор манежа и одновременно дрессировщик животных покинул его вместе со своей женой Сумм и их труппой детей- акробатов, среди которых была и настоящая Пинки. Они влились в труппу «Нового Большого цирка». В отличие от Пинки в сценарии «Рулетка лимузинов» настоящая Пинки не была убита львом, принявшим ее за павлина. Артистка все еще выступала, переезжая из города в город. Фарук предположил, что сейчас ей уже одиннадцать или двенадцать лет.
Доктор Дарувалла услышал о том, что в «Новом Большом цирке» «Прогулку по небу» исполняет девочка по имени Ратна. Невероятно, но в этом номере Ратна могла ходить спиной вперед! Доктору впоследствии сообщили, что ко времени выступления «Нового Большого цирка» в Чанганачери имя Пинки сменили на Чоти Рани, в переводе означавшее «маленькая королева». По-видимому, Пратап Сингх выбрал новое имя не только оттого, что оно гораздо больше подходило для артистки, но и потому, что Пинки для него значила особенно много. Пратап всегда подчеркивал, что эта артистка лучше всех. И сейчас обычная Пинки превратилась в маленькую королеву.
Что касается Дипы и ее сына-карлика Шивайи, то они ушли из цирка «Большой Голубой Нил». Шивайи, как и его отец Вайнод, имел сильную волю. Акробатом он был лучшим, чем его отец, и как клоун не уступал ему. Так что вместе с матерью молодой человек перешел в «Большой Королевский цирк», что означало несомненное повышение после «Большого Голубого Нила» и что у Дипы и Вайнода никогда не получилось бы — не того уровня были артистические данные мужа — карлика. Фарук слышал, что искусство, с которым Шивайи исполнял свои клоунские номера, не говоря уже о его фирменном номере со слоном, превзошло всех других клоунов Индии.
Менее значительным артистам цирка «Большой Голубой Нил» судьба не благоволила. Они не смогли перейти на другую работу. Мальчик-калека никогда не смирился со своей участью помощника повара Его обуревали более высокие стремления. Самой неартистичной из всех женщин-исполнительниц номера «Прогулки по небу» миссис Бхагван, являвшейся женой метателя ножей, так и не удалось развеять иллюзии Ганеши относительно занятий атлетизмом. Несмотря на многочисленные падения с тренировочного устройства, установленного под потолком палатки супругов Бхагван, калека так и не оставил мечту научиться ходить вверх ногами.
Настоящий Ганеша не угомонился до тех пор, пока не попробовал себя в роли исполнителя номера. Все случилось почти так, как представлял себе доктор Дарувалла, и почти так, как он это описывал. Не было только голоса за кадром и романтических размышлений на такой высоте. Мальчик-калека, должно быть, посмотрел вниз по крайней мере один раз, чтобы понять: больше этого делать нельзя. С вершины основного купола цирка до земли оставалось более двадцати семи метров. О чем у Фарука думает сценарный Ганеша?
«Наступает такой момент, когда ты должен отпустить руки, — пронеслось у него в голове. — В этот момент ты уже ни в чьих руках. В этот момент все идут по небу».
Вряд ли это пронеслось в голове помощника повара.
Искалеченный слоном мальчик, вероятно, ошибся в подсчете пройденных петель. Считал ли он или нет — все равно очень трудно представить, как он там вверху шел вдоль лестницы. И что думал. «Я говорю себе, что иду, не прихрамывая», — придумал за него Дарувалла.
Судя по тому, где нашли тело калеки, реальный Ганеша сорвался, когда не прошел и половины пути через вершину циркового шатра. На восемнадцать петель требовалось сделать шестнадцать шагов. Миссис
