напротив, выскакивает.
– Слышь, Федька, не вздумай мне революцию делать, – дед Филимон постучал черенком ложки по столу. – У меня коммерция серьезная, налаженная… свисту не любит.
Федор почувствовал себя задетым.
– Однако все может случиться по-другому, – с сарказмом произнес он. – К примеру, некие заинтересованные силы, вдохновившись подобными предсказаниями, а вернее вдохновив ими толпу, декорируют власть в стране на монархический манер: с царем-батюшкой и боярами-бра?тушками. И волки сыты, и овцы довольны – отныне их будут кушать не живьем, а хорошо поджаренными и нафаршированными.
– Вот тут вы ошибаетесь, – ответил дьякон. – Бутафорская монархия в России так же невозможна, как не может президент Америки, оставаясь президентом, принять мученичество за Христа.
– Ну почему же…
– Потому что Бог не фраер, как справедливо замечено.
– Молодец какой, дьяк, – весело мотнул головой дед Филимон.
– Очевидно, только на это и приходится уповать, – серьезно сказал Федор.
Аглая пропала бесследно. Наутро дед принес сложенный лист бумаги, исписанный каракулями. Задрал на лоб очки и пожаловался:
– Не разберу чего-то, погляди, что за ерунда такая.
Федор, зевая, посоветовал:
– Брось в мусор.
– А я говорю, погляди. Может, важное чего.
Федор взял бумажку и нехотя стал изучать. Минуту спустя его рука дрогнула, он поднял потемневший взгляд на деда.
– Откуда это взялось?
– На крыльце валялось. Ну чего там? Полезное есть?
– Нет, – отрешенно сказал Федор. – Только вредное.
– Что, таможенные пошлины подняли? – встревожился дед и потянул бумажку из рук Федора. Но тот вцепился в нее крепко.
– Здесь нет домашних телефонов. Им, наверное, пришлось напрячь мозги, чтобы придумать подброшенную записку.
– Чего так? – не понял дед и вдруг вскипел: – А ну отвечай, когда старшие спрашивают!
– Да у вас тут не дикий аул, а просто бандитский Петербург! – вспылил в ответ Федор. – Аглаю похитили! Выкуп требуют!
Дед жалостно наморщился, затем воинственно подобрался.
– Кто? Сколько?
– Пока нисколько. Меня хотят, – хмуро пояснил Федор.
– А на что ты им сдался?
– Ой, дед, тебе этого лучше не знать.
– А сам, видать, знаешь. Ну ты, Федька, и м… – с большим чувством сказал дед, изумленно садясь на стул. – Чего делать намерен?
– Одно из двух, – чуть побледнев, ответил Федор. – Или я их, или они меня. Третьего не дано.
Одевшись и накинув куртку, он пошел из дома.
– Стой, ты куда? Не дури, Федька.
Дед попытался перегородить собой дверь, но был решительно отодвинут с дороги.
– Ну иди, иди, терминатор недобитый, – крикнул он в окно. – Думаешь, напугаются?
От тревоги за Аглаю Федор так сжал челюсти, что ответить не было никакой возможности.
– А может, и напугаются, – немного успокоенно сказал себе дед Филимон. – Страшон Федька в гневе. Аж сердце дрогнуло.
Он закрыл окно, накапал в стакан валокардин, выпил и задумался.
Встречу ему назначили в двух километрах от поселка, возле автозаправочной станции на Чуйском тракте. Как только взгляд Федора остановился на синем внедорожнике с тонированными окнами, припаркованном у дороги, передняя дверца машины открылась. Он не спеша двинулся к джипу, запоминая номер. Но и без номера автомобиль было легко опознать: высокая посадка делала его подобием четырехколесного клоунского велосипеда – не хватало лишь веселенькой раскраски.
Федор разместился на сиденье. Машина тронулась.
– Ну? – сказал он.
– Не нукай.
Вымогателей было двое – один за рулем, второй сзади.
– Вы пригласили меня помолчать втроем? – немного раздраженно поинтересовался Федор.
– Не тряси нервами и слушай. У тебя последний шанс. Вернешь долг, гуляй свободно. Сколько на счетчике натикало, сказать или сам посчитаешь?
– Где девушка?
– В гостях у сказки, – сострил водитель. Он был чрезвычайно костляв и мог бы сыграть в кино Смерть: скулы и челюсти туго обтягивала кожа, в сочленениях голых безволосых рук хрящи выпирали так остро, что казались атавистическими шипами.
– Как вы меня нашли?
– В другой раз не свети рожу по ти-ви.
Федор закусил губу, проклиная на чем свет стоит технический прогресс человечества.
– Если девушку хоть пальцем…
– Замерзни, – грубо посоветовал второй бандит. – Все в твоих руках. Предупреждаю: исчезнуть не удастся. Сроку два дня. Наутро третьего твоя подружка умирает у тебя на глазах. Возможно, ей придется помучиться. Потом твоя очередь.
– Я верну деньги, – процедил Федор. В голове у него ощущалось некое упругое коловращение мысли, от которого стало даже немного щекотно. – Но за ними нужно ехать.
– Куда?
– В горы.
– В пещеру Али-бабы? – фыркнул костлявый.
– Угадали.
– За буратин нас держишь? – сказал второй. – Это тебе не на пользу.
Федор рассмотрел его в водительское зеркало: это был человек правильных геометрических очертаний. Лицо представляло собой прямоугольник, насаженный на квадрат шеи, с приделанным снизу треугольником подбородка. По бокам торчали овалы ушей, а посередине мигали кружочки выкаченных глаз. В целом он напоминал персонажа детского мультфильма, но Федор не мог вспомнить какого именно.
– А вы что, не знаете, как называются эти горы? – спросил он. – Алтан в переводе с древнетюркского означает «золотой».
– Короче, Миклухо-Маклай.
Федор сделал паузу, поскольку был уверен в облагораживающем влиянии театральных эффектов на людей простых и до сих пор не задумавшихся о смысле жизни. Затем сказал:
– Там золото.
Молчание длилось чуть дольше, чем требовалось для осознания факта. Федору это понравилось.
– Где? – страстно выдохнул водитель.
– В пещере.
– Сколько?
– Центнера полтора, – прикинул Федор.
– Кто еще знает? – спросил прямоугольный.
– По-видимому, никто. Скорее всего, оно лежит там с Гражданской войны.
– Откуда знаешь?
– Я профессионал, – без ложной скромности ответил Федор. – У меня нюх.
– Следопыт, что ли?
