– Медленно подойди. И без глупостей, – подпустил металла в голос Сергей. – Имей в виду, в случае чего стреляю без предупреждения!
Тень сразу выросла в размерах, словно во весь рост поднялся присевший человек, одетый в просторный, черный плащ. Вдруг, внезапно зашипев, как лопнувший воздуховод высокого давления, сгусток мрака стремительно полетел на Баринова.
Инстинкты опера сработали без участия сознания. Судорожно сокращаясь, указательный палец рвал спусковой крючок. Сергей даже не успел сообразить, что куцый ствол «Макарова» слишком сильно клюет вниз, так стремительно все случилось. Впрочем, на расстоянии в несколько метров промахнуться было практически невозможно.
Оранжевые вспышки выстрелов с частотой стробоскопа подсвечивали цель, после чего становилось еще темнее. После четвертого, произведенного практически в упор, нападавший резко изменил траекторию движения. Зацепившись за балясину, поддерживающую козырек над крыльцом, да так, что, опасно затрещав, содрогнулось вся хлипкая конструкция, нырнул за угол, бесследно растворяясь в темноте.
Сергей обессилено привалился к двери, ощущая, как мелко дрожат колени, а по лицу струится ледяной пот. Между первым и последним выстрелами уместилось от силы секунд пятнадцать, но ему казалось, что минула целая вечность.
Привели Баринова в себя сильные толчки входной двери в спину. Это ему на помощь рвался Бородулин. Сергей отступил в сторону, и участковый, едва удержавшись на ногах, со всего маха вылетел наружу с лампой в левой руке и пистолетом в правой. Опер едва успел поймать его за полу плаща. Василий резво развернулся, при этом, однозначно выбил бы Баринову глаз стволом, не успей Сергей вовремя отклониться назад.
– Да стой же ты, черт оглашенный. Я это, я, – опер как следует встряхнул перевозбудившегося коллегу.
– Серега, ты! – заполошно заорал участковый. – Тьфу ты, мать твою за ногу! Перепугал до смерти. Что случилось? В кого палил?
Не отвечая, Баринов забрал у Василия лампу и подсвечивая дорогу, пошел к будке. Участковый шумно топал следом.
Кто-то попытался отделить голову от уже застывшего тела дворняги. Разорванная шкура на шее обнажала мышечные связки. По-видимому, Сергей вмешался в самом начале процесса.
Что-то в этом кошмарном зрелище было не то, какая-то мысль беспокоила Баринова, но он никак не мог ухватить ее за хвост. Не давали сосредоточиться причитания участкового.
– Заглохни! – рявкнул Сергей на Бородулина и тот послушно стих.
В этот момент Баринова осенило. Он понял, чего не хватало для полноты картины – нигде не было крови. Ни возле трупов, ни рядом с Кувалдиным, ни около мертвой собаки, которой к тому же пытались оторвать голову, он не увидел ни одной капли.
И в черного, Сергей мог поклясться, он попал как минимум два раза. Да, «макаровская» пуля не обладает мощным останавливающим действием, она шьет на вылет, особенно с близкого расстояния. Но тогда крови из ран должно быть еще больше, а Баринов, чуть ли не носом по земле, проследил весь путь до дома. Заглянул за угол, внимательнейшим образом обследовал растрескавшуюся бетонную отмостку, и не нашел никаких следов, словно он стрелял в призрака. Однако Сергей отлично помнил, как темная фигура чуть не снесла подпорку козырька. А приведения, по идее, должны быть бесплотными.
Бородулин следовал за опером по пятам, как привязанный. Когда вышли к машине, Баринов отдал ему лампу, а сам, забравшись в кабину, завел двигатель, осветил дорогу фарами и вылез обратно, дожидаясь пока прогреется мотор.
Тут участковый и задал вопрос, который с самого начала беспокоил опера.
– Слушай, Серега, как думаешь, а почему соседи не всполошились? Ты тут такой тарарам устроил, а им хоть бы хны.
– Вот это мне больше всего и не нравится, – мрачно ответил Баринов. – Поэтому и ехать нужно как можно быстрей.
Баринов поставил ненужную теперь лампу на капот. Они закурили, и участковый опять завел старую пластинку:
– Так ты мне все-таки скажешь, в кого стрелял?
– Не знаю, – не сразу ответил Сергей – Кто-то кинулся, я в темноте не разобрал.
– Человек, животное. Кто это был-то? – не унимался Василий.
– Сказал, не знаю, – начал раздражаться Баринов. – Тут вообще непонятно что творится. Вот группа приедет, и будем разбираться… А теперь действуем так – я дожидаюсь, пока ты войдешь в дом и закроешься. Желательно забаррикадируйся какими-нибудь подручными средствами, скамейками, скажем, или стульями. Если вдруг станут ломиться неизвестные, стреляй сразу, не думай. Понял?
– А если это будут местные? – голос Бородулина предательски дрогнул.
– Ну, тогда разок пальни над головами, что ли. Если не разбегутся, бей на поражение…. Надеюсь, – Сергей суеверно трижды плюнул через левое плечо, – все же этого не дойдет.
Баринов отдал участковому пачку сигарет из своего запаса. Затем, поколебавшись, достал запасной магазин и тоже сунул в ладонь Бородулину.
– Так, на всякий случай. Мне в дороге ни к чему. Только умоляю, не потеряй.
Василий, не задавая лишних вопросов, сунул его в карман плаща.
– Давай, осторожнее. Постарайся не спать, – Сергей крепко сжал вялую, неприятно липкую ладонь участкового, а когда за ним захлопнулась дверь, прыгнул на сиденье, со скрежетом воткнул передачу и надавил на педаль газа.
Глава 3. Из огня, да в полымя…
Рев двигателя безжалостно рвал хрупкую тишину еще не проснувшегося леса. Сергей торопился, выжимая из машины все, на что она была способна. Но двигаться по разбитой проселочной дороге со скоростью быстрее сорока километров в час никак не получалось. «УАЗ» швыряло, заносило, руль так и норовил вырваться из рук. Щетки не справлялись с фонтанами грязной воды, выбиваемой колесами из колеи.
На преодоление жалкого десятка километров у Сергея ушло минут сорок. Три раза он садился на брюхо и чудом, только благодаря поразительной проходимости шедевра отечественного автопрома, выскакивал из коварных, до краев заполненных жидкой грязью промоин.
Мелькание теснившихся вплотную к обочине деревьев внезапно оборвалось, и дорога выскочила на бескрайний, вдоль и поперек перепаханный лесовозами, пустырь. «УАЗик» переваливаясь с боку на бок на оплывших земляных гребнях, натужно подвывая, устремился к конечной точке маршрута – высоченному бетонному забору, прорезанному огромными, когда-то ярко-зелеными, металлическими воротами. Горевшие по его периметру фонари уже терялись на фоне наливающегося утренней синевой неба.
Возле самых ворот, рядом с дверью для входа работников предприятия, украшенной облупившейся табличкой: «Пост охраны. Предъявлять пропуск в развернутом виде» имелась небольшая, относительно чистая площадка.
Баринов загнал машину в ее середину и выключил зажигание. Двигатель, напоследок конвульсивно забившись от остаточной детонации, остановился. В наступившей звенящей тишине Сергею на секунду показалось, что заложило уши.
Он устало потер лицо подрагивающими от напряжения пальцами и немного посидел, откинувшись на спинку сиденья, ощущая, как затихает внутри вибрация движения. А когда открыл дверцу и неловко выпрыгнул из машины, под ногами чавкнуло. Холодные брызги неожиданно и неприятно ударили в лицо.
Пока Баринов переводил дух, из скрытых полостей кузова успела натечь внушительная лужа. У Сергея не осталось сил даже выругаться, и он просто размазал мутные капли по лбу и щекам.
Звонок, нелепым прыщом торчавший из бугристого бетона стены, как водится, не работал. Сергей надавил на кнопку, и она, скрежетнув сломанной внутри пружинкой, провалилась под пальцем.
«Эх, Россия...» – Баринов в сердцах влупил ребром ладони по камню.
