только вот в каком? Часть этого рэкета — поддержание порядка в доках. Паппас устраивает так, что суда разгружают тихо и спокойно — за цену. В общем, люди думают, что Энди держит по пальцу в каждом нелегальном предприятии, какие только у нас есть. Конечно, истинное занятие Паппаса, истинное занятие босса этого типа — вымогательство. Это ведь и есть рэкет — любая деятельность, легальная или нелегальная, где главным рычагом является страх.
— Хелло, Энди, — сказал я. Чуть повернув голову, кивнул Марти. Я хотел, чтобы она ушла. Энди улыбнулся.
— Пусть леди останется, Дэнни. Я видел, как она работает. Она очень хороша, — У Энди приятный голос, низкий и ровный, и речь культурная для человека, который с трудом окончил среднюю школу. — К тому же мы старые друзья, верно, Дэнни?
— У тебя нет друзей, Энди, — сказал я. — Ты всем враг. Паппас кивнул. Он не перестал улыбаться. У нас это была старая история.
— Ты никак не хочешь смягчиться, а, Дэнни?
— А ты так и не меняешься, а, Энди? Ты ведь не с визитом вежливости явился.
Я кивнул в сторону фонарного столба, стоявшего в нескольких футах от столика этого крошечного открытого кафе. Фонарь был старый, газовый, хозяин «О. Генри» развесил их для атмосферы. К столбу прислонился, притворяясь, что смотрит на девушек, Джейк Рот. Смотрел Джейк не на проходивших девушек, а на меня. Энди Паппас, как всем известно, пистолета не носит, а Рот даже в постель ложится с наплечной кобурой под пижамой. Джейк Рот у Энди главная «убеждающая» сила во всех конфликтных ситуациях. Через улицу я увидел Милта Баньо. Маленький Милт — второй стрелок; сейчас он, стоя у писчебумажного магазина, пытался читать газету по слогам. В действительности он наблюдал за мной в витрине магазина. А чуть подальше, в сторону Шеридан-сквер, у магазина японских игрушек стояла длинная черная машина Энди. Водитель сидел за рулем, опустив козырек фуражки и скрестив руки. Под скрещенными руками, естественно, скрывался пистолет.
Паппас проследил мои взгляды на его людей. Пожал плечами.
— Ты сам это сказал, Дэнни. Мне все враги. Нужно защищаться.
— Это не совсем то, что я сказал, но ладно. Что тебе нужно?
— Сначала выпей, Дэнни. Ты мой друг. Хотя меня ты другом и не считаешь.
— Я с тобой пить не буду, Энди, и моя подруга — тоже.
Я знаю, что захожу с Паппасом слишком далеко. Его холодные глаза заблестели. У Энди мертвые глаза. Холодные глаза мертвого человека, который давно перестал спрашивать себя, чего он в действительности хочет и зачем живет. Я видел такие глаза у генералов. Может быть, если человек часто сталкивается со смертью, это меняет его. Нет ничего храброго в том, чтобы не уступить дорогу бешеному псу — это просто глупо. Но когда передо мной Энди, я ничего не могу с собой поделать. А ведь я боюсь его. Ненавижу и боюсь.
— Ладно, Дэн, — сказал наконец Паппас. — Я буду краток. Отвяжись от Шведа Олсена и его семьи.
Не скажу, что это ударило меня между глаз. Удар пришелся намного ниже. Куда-то ниже пояса. А еще это было частью ответа на несколько хороших вопросов. Каким-то образом Энди Паппас замешан в дело Джо-Джо Олсена. Это многое объясняло. Да, на месте Олсенов я бы сейчас беспокоился. Если у Энди Паппаса был какой-то интерес, а я оказался не на той стороне, я бы очень быстро «сыграл кролика» — убежал как можно дальше. Я не Олсен, я ничего не знал, и все равно беспокоился.
— Почему? — спросил я.
— Олсен работает на меня.
— Олсен? — Вопрос был ясен. Паппас пожал плечами.
— Не то чтобы очень много. Мелкие поручения. Но он под моей защитой, Дэнни.
— Ему нужна защита, Энди? Паппас рассмеялся.
— Послушай, Дэн. Я не знаю всего. Я даже не хочу все знать. Я знаю одно — Олсен не желает, чтобы ты беспокоил его и семью. О'кэй?
— А он сказал, почему я его беспокою?
Энди тщательно вытер руки бумажной салфеткой — такие подают со всеми напитками.
— Я с ним не говорил. Его просьба поступила по обычным каналам, Дэн. Если бы это был не ты, а кто-то другой, я послал бы кого-нибудь передать это сообщение.
— У него мальчишка сбежал, — сказал я.
— Это семейное дело. С каких пор ты работаешь на легавых?
— Я не работаю на легавых. Я работаю на хорошего парня, который хочет, чтобы нашли его друга. Хорошего парня, которого сегодня избили почти до смерти. Ну, ему просто не повезло — он не рос вместе с тобой, Энди.
— Осторожно, Дэн!
Мертвые глаза загорелись, и я отшатнулся. Энди криво улыбнулся.
— У меня не бывает «почти», Дэнни. А я все не унимался.
— Кому все-таки наступили на хвост, Энди?
Это уж было совсем глупо. Даже Энди знал, что я не жду какого-либо ответа. Он поднялся, улыбаясь.
— Не забывай, Дэнни, Олсен под моей защитой.
Когда Паппас поднимается, это сигнал. Как, например, если встает на ноги король, встают все. Я услышал, как в большой черной машине завелся мотор. Милт Баньо пересек улицу и подошел к нам. Джейк Рот тоже вдруг оказался рядом со своим боссом. У Рота глаза были как у змеи. Эти змеиные глаза смотрели прямо на меня.
— Наверно, у него большие неприятности, Энди. — Я сказал это Паппасу, но смотрел на Джейка Рота.
Ответил мне Рот. Высокий худой убийца наклонился через крошечный столик, как голодный стервятник. От него пахло потом. Рот никогда не снимает пиджак на людях.
— Спокойно, нюхач, — сказал Рот. — Очень спокойно. Мистер Паппас сказал отстать. Мистер Паппас сказал забыть. Ты никогда не слышал ни про какого Олсена. Ты даже имени этого не знаешь.
У Рота участилось дыхание. Энди Паппас легонько тронул его за плечо. Рот рывком выпрямился, как собака на поводке.
— Я ему уже сказал, Джейк, — успокаивающе проговорил Энди Паппас. — Можешь передать Олсену, что Форчун сообщение получил. Скажи Шведу, все о'кэй.
Черная машина, мурлыча, остановилась рядом. Паппас попрощался с Марти, коснувшись полей своей фетровой шляпы, и уселся на заднее сиденье машины. Рот сел рядом с Энди, а маленький Милт Баньо — с водителем. Машина умчалась по Шестой авеню.
— Я знаю, что ты его знаешь, — сказала Марти. — Но каждый раз удивляюсь. На него только посмотришь — и дрожь берет.
Я промолчал.
— Знаешь, что самое ужасное? — продолжала Марти. — Что такой человек, такое животное, может влиять на нормальных людей. Он ведь мог бы устроить мне роскошную карьеру актрисы — или навсегда погубить. Такое вот животное, паразит… Как ты можешь с ним так говорить, не понимаю, — сказала Марти с искренним удивлением.
— Я с ним просто не могу говорить иначе. Вот чего я не понимаю, так это почему он мне позволяет так себя вести. Никак не отделается от детских воспоминаний, что ли? Марти помолчала.
— Интересно, какие неприятности у Олсена, что ему нужна защита Паппаса?
— Кто знает? Может быть, это Джо-Джо убил Тани Джоунс. Или он знает, кто это сделал.
— Тани Джоунс? — удивилась Марти. — Боже мой. Дэн, Паппас никогда не стал бы помогать человеку, замешанному в этом убийстве.
По ее лицу я уже знал, какую бомбу она сейчас бросит.
— Она была его девушкой, Дэн. Я уже говорила, мне рассказывала про нее одна из клубных девиц. Она еще ужасалась — Тани так любила брильянты, а они ее и погубили. — Но Энди женат. У него дети. По-моему, он искренне гордится тем, что он глава семьи.
