бассейн… Я не плаваю.
— Дай мне список — все имена и места. Его домашний адрес. Фотография есть?
— Я так и думал, что она вам понадобится, — сказал Пит.
Он протянул мне маленькую фотокарточку. Она была плохая, но я все же разглядел Пита с мотоциклом и высокого светловолосого приятного на вид парня примерно того же возраста. Придется обойтись такой. Пит оставил мне список имен и заведений и ушел.
Я позвонил Марти. У меня появилось пятьдесят долларов, мы могли бы с ней куда-нибудь пойти. Она ответила мне приветливо, но была занята.
— Новые девушки в клубе, бэби, я должна с ними репетировать, — сказала Марти. — Увидимся в пять, о'кэй? Не трать сразу все.
Получалось, что я свободен до пяти. Ничего не оставалось, как работать. Я не спешил. Парень исчез па четыре дня — не такое уж чрезвычайное происшествие. Тем не менее я был уже у двери, когда зазвонил телефон.
— Форчун, — произнес я в трубку. — Это Дэн Форчун.
Тишина.
И в то же время не совсем тишина. Слышалось что-то вроде тяжелого дыхания. Я ждал. Только дыхание. Я повесил трубку. Вероятно, уже тогда нужно было что-то заподозрить. Но подобного рода звонки бывают не так уж редко в Нью-Йорке. У нас много психов.
Я вышел из дома и направился к полицейскому участку. Это всегда первая инстанция. Там на Джо- Джо Олсена ничего не было, но лейтенант Макс, похоже, заинтересовался. А я удивился: парень дожил в Челси до девятнадцати лет и ни одного привода. Что это за парень такой особый? И еще меня удивило, что этим делом заинтересовался лейтенант Макс. Я спросил о причине, но Макс ничего не ответил. Полиция своей информацией не делится.
Когда я вышел из участка на жаркое солнце, то увидел высокого мужчину.
Он был через улицу от меня, стоял и увлеченно рассматривал витрину книжного магазина. Вот это меня и насторожило. Он явно не относился к тем, кто читает книги, а угол, под которым этот человек стоял, показывал, что и не на книги он смотрит. Пользуясь стеклом как зеркалом, он наблюдал за полицейским участком.
А еще я обратил внимание на его ноги. У него были чрезвычайно маленькие ноги для такого крупного мужчины, а ботинки давно вышли из моды: остроконечные, двухцветные коричневые с бежевым — такие носили в двадцатые годы.
Я начал пересекать улицу. Он быстро пошел прочь. Я наблюдал, как он уходит, и думал о том молчаливом телефонном звонке.
ГЛАВА 3
Томми Пуччи обслуживал бар в «Фугази». Я выпил два пива, прежде чем начал его расспрашивать. Таков протокол. В Челси протокол такой же строгий, как при королевском дворе, а может быть, и строже. На третьем пиве я задал вопрос. Томми протирал стойку.
— Я не видел Олсена, — сказал Томми.
— Официально или действительно? — настаивал я. — Джо- Джо чист. Просто его ищет друг.
Пуччи задумался. Очевидно, решил, что ситуация безопасная.
— Я его не видел дня два. Я уже говорил Витанце.
— Скажи мне что-нибудь такое, что ты не говорил Питу. Какие-нибудь друзья, девушки, о которых Пит не знает…
Томми помолчал.
— Может быть, эта свинья Руковски.
— Девушка?
— Дженни Руковски. Джо-Джо иногда с ней выходит. А Витанца — нет. — Томми ухмыльнулся. «Наверное, Джо-Джо стыдно, что его видят с этой шлюхой. Я его понимаю.
— Где я ее найду?
— А прямо здесь. Только она не очень часто заходит.
Руковски — значит, полька. Полька — значит, римско-католическая церковь. Я прошел пару кварталов до польской римско-католической церкви святого Игнатия: отец Мартиниус Рески.
Старенький отец Рески знал Дженни Руковски — дрянная девчонка, которая никогда не ходит к мессе. Когда я объяснил, что я нечто вроде полицейского, он охотно дал мне ее адрес. Думаю, он надеялся, что Дженни, трагедия для несчастной матери, будет наказана за свои грехи.
Дом оказался около церкви. Обычный обшарпанный дом. Семья Руковски жила на третьем этаже. Девушка, которая наконец ответила на мой звонок, была высокая и полнотелая. Судя по ее лицу, она отсыпалась после хорошего похмелья.
— Джо-Джо Олсен! — выплюнула она в ответ на мой вопрос. Как будто это было ругательное слово.
— Так вы его знаете?
Волосы у нее были светлые, длинные и грязные. Давно нечесаные. Я бы не решился назвать ее красивой. Она помаргивала, как будто ей светили в глаза, хотя на лестничной площадке и в прихожей было сумрачно. Войти она меня не пригласила.
— Фу, да у этого козла одни мотоциклы на уме, фу! С ним скучно. Я хочу сказать, от него всегда мало толку.
— Но он был вашим приятелем? Она хихикнула.
— Ну ты даешь. Черт возьми, он козел, но случается, что пойдешь и с козлом, не разобравшись. А приятелей у меня не бывает, если ты меня понимаешь.
— Я понимаю. — Присмотревшись, я решил, что Дженни Руковски почти все время живет на девяносто седьмом облаке — и не от виски. На виски так высоко не поднимаются?
— Вы знаете, куда уехал Джо-Джо, Дженни?
— Уехал?
— Похоже, что он исчез, испарился, смылся, — терпеливо пояснил я.
Она моргнула.
— Да ты меня разыгрываешь, мистер! Джо-Джо? Ты шутишь! Господи, он же никуда из гаража не уйдет. Он и спит там в яме. И чтобы Джо-Джо сыграл в кролика?.. — Потом она просветлела. — Эй, а может, он увидел свет, а? Кольнулся, заторчал, слинял.
— Может, девушка? — попробовал я.
— Джо-Джо? — хохотнула она. — Так у него же был мотоцикл!
Я уныло смотрел, как она моргает.
— Вообще-то была одна. Той же породы, что и ты, скучная. И старая. Лет двадцать пять, наверное! Только это она за ним гонялась, за Джо-Джо, да.
— У нее есть имя?
— У кого есть имя? Черт возьми, может, он пошел к викингам.
— Викинги? — удивился я. — Это уличный ганг?
— Ну ты как будто в школе не учился. Викинги — это были ребята в древние времена, понимаешь? Я хочу сказать, Джо-Джо был на них повихнутый. Рога на голове и вообще. Бороды и рога.
— Викинги, — пробормотал я. Наверно, у меня выпучились глаза. В Челси никто не интересовался прошлым, даже вчерашним днем. — Он изучал историю, что ли?
Но ее внимание опять отвлеклось. — Эй, одна рука! С ума свалиться!
Она заметила, что у меня нет одной руки. Глаза ее расширились, рассматривая пришпиленный рукав. — Кто еще хорошо знал Джо-Джо? — спросил я. — Одна рука! — дивилась она. Во дает!
— Считать ты умеешь, — усмехнулся я. — Ну, расскажи еще что-нибудь о Джо-Джо.
— Бороды и рога. Обалдеть.
