Генри. — Он задумчиво прищурил глаза и смотрел не мигая в сгущающуюся темноту за окном. — Отец решил, что будет лучше, если ошибка его бурной молодости, то бишь ваш покорный слуга, будет пребывать за пределами Англии. — Он хмыкнул. — Если откровенно, старик оказал мне неоценимую услугу. В результате я отлично знаю испанский. Да и старушка Долорес ко мне благоволит. Говорит, я очень похож на ее покойного мужа. Это с ее подачи я оказался в Аргентине и теперь работаю в горнодобывающей корпорации «Лос Санчес».
— Горнодобывающей? — заинтересовалась Дебра. — И что же там добывают?
— Бериллий, — спокойно ответил он. — Брауны издавна занимались горным делом. Ты, наверное, слышала про оловянные рудники?
— Слышала.
— Ну а что такое бериллий, знаешь? — с невинным видом осведомился он.
— Более или менее, — честно призналась Дебра, не почувствовав подвоха.
— Не скромничай, Линда! Думаю, скорее более, — с издевкой заметил он. — Насколько мне известно, в жизни ты к драгоценностям далеко не равнодушна. — Он смерил ее презрительным взглядом. — Просто сегодня ты у нас выступаешь в роли некой Дебры Смайли и являешь собой саму скромность.
Дебра молчала.
— Линда, неужели Генри никогда не говорил обо мне? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.
— Я же говорю вам, я не…
— Знаю-знаю. — Он поднял руки вверх. — Твоя взяла! Раз так, поговорим о… Дебре Смайли. Чем она занимается? Работает? Или тоже артистка?
— А почему «или»? Это такая же работа, как и любая другая! — не удержалась Дебра и от досады покраснела и потупилась. — Я… я работаю в издательстве. Художником.
— Неужели? — Он положил себе кусок телятины. — Так вы художник… А можно поподробнее? Мне так интересно!
— Да, у меня интересная работа! — запальчиво воскликнула Дебра. — И я ее люблю.
— Не сомневаюсь. Художества это по твоей части, — съязвил он.
Дебра умолкла и снова опустила глаза.
— Почему ты ничего не ешь? — повысив голос, спросил он. — Решила уморить себя голодом?
Дебра подняла глаза.
— Скажите, зачем вы просили Линду приехать? И каким образом надеялись заставить ее?
С минуту Энтони Браун молча изучал ее, а потом отрезал кусок запеканки и положил ей на тарелку.
— Ешь! — приказал он. — Не советую выводить меня из себя, а то передумаю, запру тебя в чулане и уморю голодом.
Стиснув кулаки, Дебра положила их на стол.
— Почему вы не отвечаете на мой вопрос? Я что, не имею права знать?
Пару минут он молча ел, потом поднял на нее глаза и ответил вопросом на вопрос:
— Ты думала, записку прислал Генри? Линда, неужели в тебе нет ни капли сострадания? Ведь он пять лет был твоим мужем и по твоей милости стал инвалидом! Ты еще семь лет не гнушалась жить на его деньги, а когда он умер, ты…
— Я не знала, что он умер! — вырвалось у Дебры.
В глазах Энтони Брауна просквозило издевательское торжество.
— Вот видишь! Стоит поиграть подольше — и жертва сама себя выдает.
— Вы не так меня поняли! Выслушайте меня!
— Не хочу.
— Я имела в виду себя, Дебру Смайли. Это я не знала, что Генри умер.
— А Дебра Смайли и не могла этого знать.
— Почему же? Ведь мы с Линдой приятельницы. Если бы она знала, то наверняка бы мне сказала.
— А что Генри тяжело болен, ты тоже, разумеется, не знала? Да? — Он сверлил ее глазами. — Ведь он писал тебе… Умолял приехать с ним повидаться! Это тоже для тебя новость?
— Первый раз слышу! — От изумления Дебра опешила. Линда ни словом не обмолвилась про болезнь Генри. Напротив, из ее слов у Дебры сложилось впечатление, что он живет в свое удовольствие в Испании, наслаждаясь сменой обстановки и курортным климатом. — Когда… когда это случилось?
— На Рождество, — хмуро ответил Энтони Браун. — Ровно за три месяца до того, как он умер… Вернее, как покончил с собой!
— Но я правда ничего не знала!
— Нет, знала. — Он был неумолим, и постепенно, по мере того как менялся тон разговора, черты его лица становились все жестче. — Тебе прекрасно известно, что у Генри был рак. От рака умерла его мать, и он, рано или поздно, тоже умер бы от рака.
— Значит…
— Заткнись! — грубо оборвал ее он. — Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Линда, тебе этого не понять, но для тех, кто любил Генри, его смерть — трагедия. Страшная трагедия, которой могло бы и не быть. Если бы ты удосужилась ему ответить и приехала повидаться, если бы показала, что в тебе есть хоть капля милосердия…
У Дебры на все это был лишь один ответ: она не Линда и поэтому ничего не знала. Если бы она знала, если бы Линда доверилась ей, Дебра бы постаралась уговорить ее съездить к мужу.
Взяв в руки вилку, Дебра рассеянно ковыряла запеканку в тарелке — сама мысль о еде казалась нелепой. Собравшись с духом, подняла глаза и тихо спросила:
— Но раз Линда не приехала повидаться с Генри в Испанию, с чего вы решили, что она приедет сюда?
— Неважно. Ведь ты приехала! — с холодной усмешкой возразил он.
Дебра поспешила отвести глаза, чтобы он не заметил ее тревоги.
Энтони Браун потянулся за бутылкой вина и, не обращая ни малейшего внимания на возражения Дебры, наполнил бокал ей и себе.
— Выпей! — с тихой угрозой приказал он. — Тебе это не повредит.
Дебра покачала головой.
— Ну и что же вы от меня хотите? — выдержав паузу, спросила она. — Ведь не зря же сюда вы хотели заманить Линду. Полагаю, у вас был какой-то план действий.
— Разумеется. — Он улыбнулся одними губами. — Хотя, должен признать, Линда, ты меня несколько разочаровала.
— Разочаровала?
— Именно так. — За окном стояла кромешная тьма, и при свете лампы черты его лица казались зловещими. — Женщина, которую я знал со слов Генри, представлялась мне несколько другой.
Дебра перевела дыхание.
— Другой? Какой же?
Он нахмурился.
— Ты… мягче. Я представлял себе карьерную женщину, сильную, решительную… Одним словом, без сантиментов. А ты кажешься такой… такой нежной и хрупкой. Я бы даже сказал, ранимой. Или все это только актерское мастерство? Может, именно такой и видел тебя Генри? Нежной, хрупкой, незащищенной… Ловко же ты его провела!
Дебра подняла на него глаза.
— Ну раз я другая, почему вы не верите, что я не Линда?
Энтони Браун откинулся на спинку стула, поднес бокал к губам и, сделав глоток, ответил вопросом на вопрос:
— А вдруг тебе удалось провести и меня? Я всего лишь человек, вернее мужчина… А ты очень коварная и очень умная женщина. — Он покачал головой. — Нет, Линда, меня тебе не провести! Я не Генри.
