Рядом с Анжелиной стоял высокий мужчина в темном костюме-тройке. Смит. Или Уоррен Форбс. Его имя едва ли имело какое-то значение. Волосы Смита были тщательно расчесаны, он надел на указательный палец правой руки тонкое серебряное кольцо.
– Почему, Анжелина? – спросил Рубен.
Она ничего не ответила. Казалось, она пребывала в состоянии шока. Или безразличия. Она что-то держала в руке. Большой диск, диск из золота. Он выглядел одновременно и знакомым, и незнакомым.
Анжелина шагнула к Максу. Протянула ему сверкающий круг, древний знак царей Тали-Ниангары. С этим кругом Макс станет больше чем президентом. Он будет основателем династии. Он принял диск у нее из рук и поднял его к свету. Металл заблестел золото, более древнее, чем сияние Христа. Он обвел взглядом собор, как победитель в захваченном у чужого народа храме.
– Он принадлежит Максу, – заговорила Анжелина. – Один из жрецов, которые приплыли на Гаити на
И в тот же миг Рубен понял, кто написал ту картину, которую он видел в комнате в подземелье Маленькой Ривьеры. «Вернувшись на Гаити, я писала каждый день». Что еще она написала?
Анжелина улыбнулась мягкой улыбкой, Рубен еще ни разу не видел такой на ее лице.
Она молча подошла к нему, спокойная, уверенная, улыбающаяся. Подошла и обвила руками, крепко прижавшись к нему всем телом, коснувшись губами щеки.
– Быстро, – прошептала она. – В кармане моего плаща. Левый карман. Скорее!
Он погладил ее спину, потом его рука скользнула к карману легкого плаща, который она накинула поверх траурного платья. Она сжала его еще сильнее. Его пальцы сомкнулись на рукоятке маленького пистолета.
– Скорее, Рубен. – Ее дыхание обжигало ему ухо, голос торопил его.
Он посмотрел через ее плечо. Смит стоял от них всего в нескольких шагах, он смотрел, ничего не подозревая. Рубен выхватил пистолет из кармана плаща, поднял его и дважды выстрелил. Обе пули ударили высокого американца в грудь. Он взвыл от неожиданной боли. Рубен вспомнил своего отца и выстрелил еще два раза. Она держала его, пока он стрелял, изо всех сил прижимая к себе. Смит покачнулся, на рубашке проступили пятна крови. Рубен вспомнил свою мать и выстрелил еще раз. Никто не пытался вмешаться.
Никто не бросился на него. Смит упал лицом вперед его грудь была разнесена в клочья. На полу он закричал от ярости. И пополз вперед. Рубен выстрелил снова, целясь в голову. Пуля угодила в основание шеи. Анжелина обнимала его, шепча: «Довольно, Рубен довольно».
Вкуса он не чувствовал. Ни сладости. Ни меда. Значит, все обман: месть была ничем. Она забрала у него пистолет. Пистолет был маленький. Полная обойма, которую в него вставили, вмещала семь пуль. Рубен выпустил шесть. Анжелина обняла его и крепко поцеловала в губы, затем снова отстранилась.
Она приставила пистолет к его голове.
– Я люблю тебя, Рубен, – сказала она. – Больше, чем своего отца, больше, чем Макса. Ты ведь понимаешь, не так ли?
– Нет, – произнес он. Он сказал это всем, но прежде всего ей, прежде всего Дэнни, прежде всего своим родителям, прежде всего самому себе. – Нет, – повторил он.
Это было все, что ему осталось сказать.
Она нагнулась вперед и поцеловала его очень горячо, самым горячим поцелуем в мире. Прижавшись губами к его губам, она нажала на курок. Это было горячее, чем поцелуй. Ее глаза были открыты. Широко открыты и совершенно, совершенно пусты.
Примечания
1
Вудхаус Пелем Гренвилл (1881 – 1975) – американский писатель и юморист, родившийся в Англии.
2
Маленькой мамочкой (фр.).
3
Негром (фр. искаж.).
4
Белого (фр.).
5
Огурца зомби (фр.).
6
Метадон – наркотик, несколько сильнее морфия, применяется в медицинской практике как болеутоляющее.
7
Мэрфи – типичное ирландское имя.
