Ночь Седьмой тьмы

как оно продвигается, ваше... исследование?

Рубен пожал плечами:

– Как и ожидалось. Со времени приезда я сделал одно небольшое открытие. Ничего особенного, но оно может привести к другим. – Он нерешительно помолчал. – Майор, почему вы привезли меня сюда? Я уверен, вы занятой человек и у вас нет времени на праздные разговоры.

– Но я же говорил вам, профессор, с каким нетерпением я предвкушаю наши с вами маленькие беседы о том о сем. Разве вы забыли?

– Нет, я не забыл. Зачем вы вызвали меня сегодня?

В ответ Беллегард подтолкнул к нему через стол лист бумаги. Это была фотография, черно-белая, десять на двенадцать, голова и плечи мужчины.

– Да?

– Вы когда-нибудь раньше видели этого человека, профессор?

Рубен покачал головой.

– Вы вполне уверены? Посмотрите получше.

Рубен посмотрел.

– Нет, – ответил он. – Никогда.

– Возможно, мы вам все кажемся на одно лицо, может быть, дело в этом?

– Не оскорбляйте меня. Нет, я не видел этого человека раньше. Насколько я помню.

– Возможно, ваша память обманывает вас. Прошлой ночью вас видели вместе, вы разговаривали с ним в Буа-Мустик.

Страх опустошил сердце Рубена.

– Это невозможно, – пробормотал он. – Я ни с кем не разговаривал.

Беллегард вновь вскинул брови:

– О? Вы сказали ему несколько слов, или он вам, мой человек не уверен, кто именно. Затем вы вышли за ним следом.

Рубен помолчал, словно вспоминая.

– Я действительно выходил, да. Подышать свежим воздухом. Это совершенно верно. По дороге назад я некоторое время разговаривал с Дутом Хупером, американским миссионером, мы летели сюда на одном самолете. Но больше я никого не видел.

Беллегард вытянул руку и взял фотографию. Он положил ее в тонкую светло-желтую папку, убрал папку в ящик стола.

– Жаль, профессор. Да, весьма жаль.

– Почему?

– О, вы могли бы оказать нам помощь. Человек, чью фотографию я вам только что показывал, был найден мертвым сегодня утром в каких-то кустах менее чем в ста метрах от перистиляв Буа-Мустик. Вы по-прежнему уверены, что не видели его?

Рубен покачал головой:

– Совершенно уверен.

– Мой осведомитель полагает, что, когда вы вернулись в перистиль,ваши руки были в крови.

Руки Рубена лежали на столе, он положил их туда, когда рассматривал фотографию. Он взглянул на них, думая, что там, возможно, еще остались следы крови, что она просохла где-нибудь под ногтями. Но руки были чистыми. Должно быть, он долго отмывал их вчера ночью.

– Кровь? Что за нелепица. Единственной кровью, которую я вчера видел, была кровь курицы.

– Вы не спросили, как была убита жертва. Я нахожу это несколько странным, особенно в таком человеке, как вы, человеке, всю жизнь посвятившем вопросам, маленьким вопросам, вроде этого. Большинство людей спрашивают: «А как он умер?» – что-нибудь в этом роде.

– Я бы предпочел не знать. Я бы предпочел не знать, как он умер.

– Ему перерезали горло. Кто-то перерезал ему горло острым лезвием. Мы еще не нашли орудие убийства.

– Но это же не имеет к вам никакого отношения, вы ведь не отдел по расследованию убийств.

Беллегард поскреб подбородок. Рубен обратил внимание, что он пользуется дорогим лосьоном после бритья, что-то с ароматом гвоздики.

– А вы, похоже, много знаете о моей работе, профессор. Я сам решаю, что находится в моем ведении, а что – нет. – Он замолчал, легонько барабаня пальцами по столу. – Убитый, возможно, оказался жертвой ограбления. Что-то было приклеено лентой к телу у него на поясе. Может быть, наркотики. Или пистолет. Что-то, что он хотел скрыть от посторонних глаз. У вас есть пистолет, профессор?

Едва не пошатнувшись от страха, Рубен вспомнил, что положил пистолет в ящик комода у себя в комнате. Что, если комнату обыскали? Смогут они использовать пистолет, чтобы связать его с этим убийством? Может быть, ему лучше признаться в том, что у него есть оружие, притвориться, что он привез его в страну с собой? Он даже не знал точно, какого типа этот пистолет, вчера ночью у него не было времени хорошенько его рассмотреть.

– Нет, разумеется нет. Зачем он мне?

– Или наркотики. Возможно, вы принимаете, наркотики. Многие американцы принимают наркотики.

Рубену было жарко. Кондиционера в комнате не было, не было даже вентилятора.

– Вы собираетесь подбросить мне наркотики? В этом все дело? Чтобы у вас был повод арестовать меня?

Беллегард никак не прореагировал на эту вспышку.

– Зачем бы мне это понадобилось, профессор? У меня уже достаточно проблем, мне предстоит провести достаточно арестов, достаточно допросов. Вы льстите себе, если воображаете, что я готов так усложнять свою работу. У нас не полицейское государство. Здесь вы свободны. Мы не любим заполнять наши тюрьмы.

– А как насчет сейчас? Я свободен? Могу свободно уйти?

– Разумеется. Возможно, позже вам захочется выкроить время и дать письменные показания. О ваших передвижениях прошлой ночью, и все. Это займет десять минут, от силы четверть часа. Скажем, сегодня днем.

Рубен кивнул. Ему хотелось выбраться отсюда.

В голове стучал тяжелый молот, его подташнивало. Он скосил глаза в угол, на стул, прикрученный болтами к полу. Беллегард заметил этот взгляд, но ничего не сказал.

Рубен встал. Его пошатывало. Завтрак был бы кстати. Он еще ничего не ел. Пища вернет ему равновесие.

– Скажите мне, профессор, как себя вчера чувствовала Анжелина?

– Анжелина?

– Она танцевала? Вы ее видели?

– Думаю, она... Да, кажется, она танцевала.

– Кем она была в этот раз? Змеей Дамбаллой? Свирепой Огунферай? Или сексуальной Эрзюли?

Рубен ощутил тугой комок в желудке.

– Откуда мне знать, – прошептал он.

– Нет? Я полагал, вы достаточно часто видели ее раньше. Но, возможно, она более сдержанна, когда вы рядом. Может быть, лоане так благоволят к ней в вашем присутствии.

– На что вы намекаете?

– Ни на что, профессор. Абсолютно ни на что. Я всего лишь ее брат. Вы – друг ее мужа. Вам должно быть известно гораздо больше, чем мне.

Рубен ничего не ответил. Он повернулся и вышел, хлопнув за собой дверью. В коридоре было еще жарче.