— О'кей.
Он и сам не знал, что подразумевал под словами «что-нибудь интересненькое», разве что мини- гольф, который им обоим уже успел порядком поднадоесть. На крайний случай всегда можно было заехать в большой магазин уцененных игрушек неподалеку от ее дома.
В конце дня, после того как дочь с ним попрощалась и направилась к сетчатой двери, за которой смутно маячила фигура, заранее демонстрируя то ли бабушке, то ли дедушке купленные ей дешевые игрушки, Эван подождал прощального, несколько замедленного взмаха из-за двери и, ответив на него энергичной, молодеческой жестикуляцией, повернул назад к машине.
Эти возвращения домой всегда сопровождались глубокой печалью и нередко ощущением собственной никчемности («Что может дать отец своему ребенку?») и даже полной несостоятельности. Да уж, развод — это такая каша…
Он ехал на север в сторону Колд-Спринга чуть быстрее обычного, чтобы поспеть к ужину, но в какой- то момент в голове засела неожиданная мысль: да ну его к черту. Один раз Дрейки поужинают без него; может, даже обрадуются его отсутствию.
Он ловко повернул, чтобы оказаться на шоссе № 12, и поехал на восток, вроде бы никуда не спеша. Но было бы глупо пытаться обмануть себя и других. Когда вдали под темнеющим вечерним небом показалось вытянутое в длину броское строение «Билл Бейли» в окружении других коммерческих предприятий, он сразу убедился в правоте Кэтлин: это уже не то простенькое кафе-мороженое, которое он знал когда-то. Не так уж плохо устроилась Мэри: «ассистент ночного менеджера» явно далек от сутолоки обслуживающего персонала на раздаче, через чьи руки проходят фастфуд и наличность.
Он замедлил ход, чтобы свернуть к ресторану вместе с другими голодными клиентами, но потом сообразил, что это плохая идея. Она работала в ночную смену, а до ночи было еще далеко. Ему скажут приехать позже или подождать внутри, а пока он будет ее ждать в каком-нибудь стерильно чистом душном закутке, он превратится в один напряженный нервный комок, готовый подскочить до потолка от одного ее вида. Нет уж, лучше найти более подходящее место близ шоссе — или, если уж его вконец замучают сомнения, развернуться и поехать домой. Он всегда может наведаться сюда ближе к ночи, когда нервы будут в порядке.
В результате он поехал домой, где Рейчел ждала его с еще горячим ужином. Три или четыре дня выждал он — в таких делах требуется терпение, — прежде чем набрался храбрости совершить вторую попытку.
— Ты собираешься куда-то? — спросила Рейчел, поднявшись наверх и обнаружив мужа после душа надевающим свежую рубашку. Ее большие глаза и маленький ротик откровенно выражали смятение.
— Мне надо какое-то время побыть вне дома, — объяснил он. — Наедине с собой. Это что, плохо?
Она заверила его, что в этом нет ничего плохого, и тем самым как бы дала ему индульгенцию на задуманную эскападу, и двадцать минут спустя, на подъезде к светофору перед шоссе № 12, он дал себе слово, что уж в этот раз не повернет назад.
На раздаче в ресторане «Билл Бейли» суетились юноши и девушки в чудных шапочках из накрахмаленной белой марли — чтобы эти фитюльки не сползали, барышни закрепляли их с помощью заколок. Обращаться к раздатчикам с посторонними вопросами явно не следовало, но тут Эван разглядел маячившую за их спинами женщину средних лет, видимо, менеджера, протиснулся вперед и, перегнувшись через стойку, крикнул ей со всей возможной вежливостью:
— Извините, мэм. Вы не подскажете, где я могу найти мисс Донован? Мэри Донован.
— Извините, здесь нет таких.
— Может быть, у вас она известна как Мэри Шепард.
— Ах, Мэри
Войти в административное крыло ресторана было так же странно, как оказаться по ту сторону окошечка кассира в банке, странно было подниматься вслед за женщиной по освещенной лестнице, еще пахнущей деревом и выглядящей так, будто ее только вчера сработали плотники. Через приоткрытую дверь маленького офиса с некрашеными стенами из биверборда он увидел Мэри, стоящую спиной возле каталожного шкафа; он сразу узнал ее по ярким распущенным волосам и ножкам. Ему оставалось только распахнуть дверь пошире.
— Ой, Эван, — выдохнула она. — А я… что ты тут… Вот уж удивил.
Это точно. Он и сам был удивлен тому, с какой уверенностью он сел на предложенный ему стул напротив нее; а еще его удивили те непринужденность и дружелюбие, с какими начался их разговор. Словно в подтверждение их общих интересов, они тут же заговорили о Кэтлин, о том, какая у них растет чудная и смышленая девочка.
— Ей очень нравится, как вы вместе проводите время, — сказала Мэри. — Она часто о тебе говорит.
— Что ж, приятно… приятно это слышать.
Когда он предложил ей где-нибудь выпить, она посмотрела на свои часы — он успел забыть, какие у нее изящные руки, — и сказала:
— Вообще-то я освобожусь только через час, но если ты не против подождать, я с удовольствием с тобой выпью.
Он был совсем не против. Выйдя на пыльный исхоженный пятачок перед рестораном, он в душе посочувствовал менеджеру на раздаче, этой серенькой мышке, и ее суетливым озабоченным цыпляткам — вот уж кому сегодня нечего ловить, да и в принципе тоже.
Куря больше, чем следовало, он в основном сидел в припаркованной машине с работающим мотором, пытаясь выжать пристойный звук или хотя бы нечто внятное из встроенного радио. Этот полудохлый дурацкий приемничек был его постоянной головной болью, а возможно, не только его, но и предыдущего владельца, хотя можно предположить, что каких-то пару лет назад, когда эту чертову машину забирали из автосалона, он был предметом чьей-то гордости.
К концу часа, уже находясь в нервной стойке, он не спускал глаз со служебного выхода, и когда в дверях показалась Мэри, он заглушил мотор и вышел ей навстречу.
— Ух ты, — были ее первые слова. — Это твоя машина? Новая?
— Сорокового года выпуска, — смущенно отвечал он. — Мне она досталась вся побитая. Пришлось помучиться и с передним бампером, и с задним. Зато сейчас бегает как новенькая.
— Еще бы, — сказала она, и в ее взгляде он прочитал легкое подтрунивание. — Ты у нас всегда был гений по этой части.
В одной-двух милях отсюда, сказала она, есть приличное место под названием «Оливер», вот только ей придется ехать туда на своей машине, которая понадобится ей завтра утром. Как он насчет того, чтобы поехать за ней следом в своем чудо-автомобиле?
— Как скажете, мэм.
Он вскинул правую руку к воображаемому козырьку несуществующей шоферской фуражки, и тут же на ум некстати пришел его придурочный юный шурин, хотя Мэри нашла этот жест вполне обаятельным — она сощурилась, одарив его лучезарной улыбкой, и заверила, что ехать совсем недалеко.
— Но мы тогда были еще совсем дети, Эван, — объясняла она ему тридцатью минутами позже, за вторым бокалом, в глубокой полукруглой нише в ресторане «Оливер». — Нам с таким же успехом могло быть по тринадцать лет, когда мы с тобой… ну, в общем, поженились. Тебе так не кажется?
Осматривая или, правильнее сказать, пытаясь осмотреть это роскошное уютное гнездышко, он недоумевал, почему здесь так темно. Чтобы легче было обжиматься и целоваться? Что если это одно из тех заведений, где под томные стенания музыкального автомата, выдающего слащавую песенку о любви, которой даже война не помеха, ты можешь запустить палец между ног своей подружки?
— Ну да, наверно, — согласился он, — но тогда зачем ты снова взяла мою фамилию и дала ее Кэти?
— На твоем месте я бы не придавала этому большого значения, — начала она рассудительно- профессорским тоном. — Я сделала это, когда она должна была пойти в школу. Такое здравое решение. А кроме того, если уж говорить о фамилиях, то «Шепард», на мой вкус, звучит лучше.
