– Спасибо, да, – помедлив, ответил Фойгт.
– Садитесь же, у меня тут кое-что есть, я вам сейчас согрею, – сказала она и поспешила в кухню.
Фойгт и Якоб сидели молча. О чем говорить, с чего начать? Фойгт сильно отощал, одна кожа да кости остались; наверно, мысли о жене не давали покоя, да и сам должен был остерегаться полиции и гестапо. Якоб решил, что лучше ни о чем его не спрашивать, и просто сказал, что гестаповцы схватили торговца. Фойгт кивнул – он об этом знал.
Потом заговорили о Сталинграде, о Курске, где неприступные немецкие укрепления были прорваны Красной Армией.
– Еще бы, – сказал Якоб, – русские всех огорошили.
Никто и не подозревал, что они так сильны, но теперь-то уж никто не станет отрицать, что они взяли еа себя самое трудное, а без них все пошло бы к чертям. Фойгт кивнул.
– Что правда, то правда, – сказал он. – Но все-таки горько думать, что войны этой могло бы и не быть, если б западные державы вовремя прислушались к голосу Советского Союза. Кабы Англия и Франция согласились заключить коллективный оборонительный союз против Гитлера, никогда бы этот гнусный палач не осмелился развязать войну. Но ослепленные ненавистью к коммунизму, они мечтали только об одном: столкнуть нацистскую Германию с Советским Союзом, чтобы задушить социализм, а потом договориться с Гитлером. Только почувствовав, что они терпят поражение и что их приперли к стенке, западные державы образумились и повернулись против фашистов. Теперь Красная Армия в одиночку сражается против ста пятидесяти немецких, финских и венгерских дивизий, а американцы и англичане, как видно, еле справляются с десятком дивизий в Африке. Когда все это взвесишь, когда видишь, как Советский Союз колошматит немцев, тогда только по-настоящему начинаешь понимать, какой гигантской силой становится народ в условиях социализма.
Карен принесла дымящуюся кастрюлю и поставила на стол свое самое лучшее варенье – клубничное. Его подавали только по праздникам.
– Ешьте на здоровье, – сказала она. – У меня есть еще.
Она предложила всем снова сесть к столу, чтобы составить компанию Фойгту, а так как за скудным ужином мужчины смогли только заморить червячка, все охотно откликнулись на приглашение хозяйки.
Во время ужина на лестнице вдруг щелкнул выключатель – кто-то зажег свет и стал подниматься наверх. Карлсены заметили все это лишь тогда, когда увидели, как настороженно прислушивается Фойгт. По лестнице подымалось не меньше двух человек, но голосов слышно не было.
Все перестали есть и стали напряженно вслушиваться. Через несколько мгновений раздался звонок в соседнюю дверь, которая открылась и захлопнулась.
– Наверно, кто-то подслушивал, – сказала Карен.
– Я теперь понял, каково приходится диким зверям, – сказал, усмехнувшись Фойгт. И он снова принялся за еду, похваливая хозяйку; видно было, что он сильно изголодался.
– Знаете ли вы что-нибудь о жене? – спросила Карен, стиснув пальцами спинку стула. Она долго не решалась задать этот вопрос, боясь разбередить рану гостя неуместным любопытством. Но и промолчать, будто ничего не случилось, Карен тоже не могла. Она часто с болью в сердце думала о госпоже Фойгт.
– Ничего, – сказал Фойгт, помрачнев. – Они держат ее как заложницу, чтобы заполучить меня.
– О господи! – вздохнула Карен.
Наступило молчание. Карен начала убирать со стола, а Мартин устроился в уголке, чтобы копаться потихоньку в разобранном будильнике и слышать все, что говорят взрослые.
– Подлые скоты, – буркнул Якоб. Он вынул карманные часы и сверил их с часами на стене.
– Не пропустить бы известия, – сказал Якоб. Он слушал их каждый вечер.
– Скажите, могу я у вас переночевать? – спросил Фойгт.
– Конечно, – ответил Якоб.
– Мы постелим вам в комнате, – добавила Карен.
– Не беспокойтесь, – сказал Фойгт. – Я могу спать на стуле или на полу.
– Какое же это беспокойство, – возразила Карен. – Что стоит поставить раскладушку.
– Спасибо… гм… но вы понимаете, такого гостя, как я, принимать опасно, – напомнил Фойгт.
Якоб и Карен переглянулись.
– Чепуха! – решительно заявил Якоб.
– Когда же это кончится наконец! – сказала, помолчав, Карен. – Сколько несчастных людей погибло, сколько страдает. Чем все это кончится?
– Это кончится тем, что мы выиграем войну и разгромим нацизм, – сказал Фойгт. – Американцы, англичане и русские отдают все силы борьбе, и чем больше помощников у них будет в оккупированных странах, тем скорее придет победа.
– Что же мы должны делать? – спросил Якоб.
– Бороться, – ответил Фойгт. – Устраивать диверсии – и чем чаще, тем лучше. Организовывать забастовки – всеобщие забастовки. Мы боремся не одни – скоро весь народ пойдет за нами.
– Знаешь, Фойгт, ты, по-моему, переоцениваешь народ. Народ! Господи, да ведь народ-это мы все, а мы заняты мыслями о хлебе насущном, тянем свою лямку, и большинство из нас трусы. Неужто ты всерьез думаешь, что народ пойдет против немцев?
– Я не только думаю, я знаю, – сказал Фойгт. – Да ты разве сам не видишь, как все изменилось со времен девятого апреля. По всей стране на воздух взлетают фабрики. Немцы больше не получают датских поставок. Они уже не называют нас образцовым протекторатом. Только политические дельцы, коллаборационисты и наши местные нацисты еще продолжают сотрудничать с оккупантами, Но народ ненавидит немцев. Народ не хочет никаких сделок с нацистами. А когда народ поднимается на борьбу, победить его невозможно.
– Откуда у вас, коммунистов, такая несокрушимая вера? – с изумлением сказал Якоб. – Сколько раз вас предавали, наносили вам удар в спину! Неужто вы еще не изверились?
Фойгт пожал плечами.
– На эту тему можно говорить часами, Якоб, но я отвечу тебе в двух словах: нет, не изверились, мы не перестанем бороться, потому что мы коммунисты. Мы знаем, в чем правда, и под конец победа все равно будет за нами.
К десяти часам пришел домой Вагн. Увидев Фойгта, он удивился и обрадовался. Карен подала кофе.
Снова заговорили о войне, потому что Вагн хотел услышать, что думает Фойгт о последних событиях – о бомбардировках немецких городов, о Восточном фронте, который с каждым днем все приближается к Дании, о предателях, получивших миллионные прибыли с аэродромов.
Вагн сказал, что он чувствует по настроению окружающих, как люди ненавидят немцев. Довольно маленькой искры, чтобы пороховая бочка взорвалась.
Вагн всегда немного преувеличивал, но парень он был что надо. Он рассказал о том, как он распространяет нелегальные газеты. Люди прямо из рук их рвут и просят побольше экземпляров, чтобы самим распространять дальше. Карен встревожилась, когда сын заговорил о газетах, но теперь она уже не протестовала, как в былые времена.
Фойгту поставили раскладушку. Карен постелила ему лучшее белье – с кружевами. Фойгта смущало, что он причиняет хозяевам столько хлопот.
– Да что вы в самом деле, – сказала Карен. – В нынешние времена все должны помогать друг другу.
На другой день Фойгт ушел – никто не спрашивал куда.
– Приходи, когда захочешь, – только и сказал Якоб. – А если кому из товарищей нужен ночлег, присылай его к нам.
Они хотели заставить Фойгта взять немного денег – полсотни крон, но он отказался. Тогда Карен вложила деньги в сверток с бутербродами, который она потихоньку сунула ему в карман.
Когда в это утро Мартин собрался в школу, Якоб отвел его в сторону.
– Держи язык за зубами, понял? – тихо сказал он.
Глава десятая
Настало лето. У Мартина были каникулы, и он мог с утра до вечера слоняться по городу. Чаще
