погребальных песен будут долгими».
– Пусть смерть ее будет быстрой.
Пока мы с Линни разговаривали, держась за руки, Доктор З. разыгрывала с Б'оремосом другой сценарий. Она взяла у него из рук свое платье с драконом на спине и королевским жестом передала его Пауле. Затем она сказала ему, что хоть она ценит люминовые орешки Королевы, в ее мире есть вещество получше для королевы – она показала жестом на свою фигуру – ее комплекции.
Б'оремос выслушал это, склонив голову набок, потом кивнул.
Доктор З. подала знак, и Эн-Джимнбо вынес большую стеклянную мензурку. Нанесенные на нее красные рисочки и цифры блестели на солнце, а пол-литра яблочного сока с морфием пропускали, как призма, солнечные лучи и отбрасывали радугу на стенки корабля.
Доктор З. высоко подняла мензурку и звонко, отчетливо продекламировала замечательную смесь из старой поэзии Земли. Такая поэзия была в стиле джонга.
Я, как можно тише, пытался переводить стихи Лине-Лании. Но не все, происхождение и язык некоторых строчек не понимал я и сам.
И завершила импровизацию Доктор З. мгновенным переводом на язык Эль-Лаллора.
И большим глотком выпила мензурку до дна.
Я и раньше слышал, как она пользуется таким попурри. Они звучат замечательно, если их хорошо декламировать, а у нее был зычный, хорошо поставленный голос, который можно было услышать в любом конце любого зала.
– Кто такая Аннабель-Ли? – спросила Линни шепотом.
Увлеченный спектаклем, я чуть не ответил ей, но вовремя спохватился.
– Я не имею права говорить об этом. Это тайная часть наших верований. – Так обычно ведут себя антропологи.
Она больше не задавала вопросов, а просто наблюдала, как Доктор З. опустилась в гамак, передав мензурку Эн-Джимнбо. Она улеглась на подушках. Мы разорили все постели на корабле, каждый отдал свои подушки и, кроме того, мы надули еще двадцать штук из запасов плавсредств. Выглядела постель странно и не очень уютно, но это недолго беспокоило Доктора З. Морфий действует быстро, дыхание сразу замедляется, вскоре появляются и другие важные признаки…
– Сынок, я развозил колонистов по звездным системам в большем количестве, чем у тебя волос на голове. Не учи меня тому, что я знаю. Расскажи о том, чего не знаю.
– Прошу прощения, сэр.
Когда Доктор З. начала терять сознание, она жестом подозвала меня и сказала по-английски:
– Устрой мне роскошные проводы, Аарон. И помни, не будь романтиком. Хороший антрополог наблюдает, изучает, познает. Он не превращается в туземца – без особых причин.
Потом добавила на языке эль-лаллорцев:
– Ты заставишь их помнить меня? – и закрыла глаза.
Я стал на колени около нее, мы именно так договорились раньше. Я даже пробормотал:
– Да, Доктор З.
Позади себя я услышал, как Линни тихо произнесла:
– Пусть смерть твоя будет скорой.
Б'оремос повторил эти слова.
Именно в этот момент Доктор З. «умерла».
Эн-Джимнбо нагнулся, взял ее запястье и попытался сосчитать слабый пульс, а затем объявил, что она умерла. Мы все начали рыдать, выть, по крайней мере, все антропологи. Хопфнер и его троица вели себя скованно и выглядели, по-моему, неубедительно. Они выли, падали на колени, по крайней мере, Кларк и двое стражей помоложе упали на колени. Хопфнер стоял по стойке смирно и конвульсивно двигал челюстью, как будто он испытывал большой эмоциональный стресс.
Но, конечно, ни один из нас не плакал.
Б'оремос положил руку на лоб Доктора З., и постарался как можно незаметнее скользнуть пальцами под ее носом, но он не почувствовал дыхания. Линни положила ладонь на широкую грудь Доктора З., но если там и продолжалось дыхание, оно было, конечно, неглубоким, его нельзя было заметить.
Я встал.
– Мы не раздеваем наших покойников и не выставляем их на столбах для хищных птиц, – сказал я сдавленным как бы от горя голосом. – Хотя мы, конечно, оставим тело Доктора З. здесь, чтобы ваши люди могли посмотреть на нее прежде, чем мы заберем ее на корабль и поместим для обозрения в прозрачный ящик. – Я сделал глубокий вдох. Эта часть беспокоила нас, потому что ее надо было поместить в отсек долгого сна не позднее, чем через семьдесят два часа. – Одного-двух дней вам хватит?
– Одного дня, – сказал Б'оремос. – Этого хватит, чтобы весь двор пришел посмотреть на нее.
Я вздохнул свободно.
– Как угодно. – И поклонился. Удивительно, что я ему поверил. Я был уверен, что он и все придворные хотели отдать дань уважения нашей умершей Королеве и никому из них не пришло в голову, что мы их обманули. Хотя принцы были склонны к интригам, такие штучки землян были за пределами их воображения, или, по крайней мере, я так думал. Что говорит Королева – то правда, а Доктор З. была – в глазах Б'оремоса
