– Надеюсь.
– Мы можем заночевать здесь, а Море Колокольчиков одолеем завтра к полудню.
– Век бы больше не видать этих белых лилий, – вздохнула Пинта. – Белое так быстро надоедает.
– Ну спасибо. – Дженна смазала ее по лицу кончиком своей косы. Пинта ухватила за косу и дернула, дразня:
– Белая, белая, ягода незрелая.
Дженна откинулась назад, натянув косу до отказа, потом вдруг пригнулась и боднула Пинту в живот. Та хлопнулась наземь, но косу не выпустила и потянула Дженну за собой. Обе расхохотались.
– Теперь… я знаю, – между взрывами смеха выговорила Дженна, – почему все воительницы после окончательного Выбора первым делом стригут волосы.
– Косы можно заткнуть за ворот.
– Тогда они будут торчать из-под камзола, как хвостик! – Подружки опять залились смехом. Пинта попыталась принять серьезный вид, но ей это не удалось.
– Ты могла бы прославиться, как Белый Зверь из Селденского хейма.
Дженна сняла котомку, отстегнула меч, встала и согнулась, упершись руками в землю.
– Я зверь. Берегись, – прорычала она.
– Не трогай меня, Белый Зверь! – заверещала Пинта тоненько, будто лесная крыса. Она тоже освободилась от котомки и меча и принялась бегать кругами, крича: – Помогите! Помогите! Зверь! Зверь!
Дженна стала гоняться за ней, пока не настигла и не повалила с хохотом. Потом подняла подружку на ноги и прижала к себе.
– Я рада, что ты со мной, Пинта. Правда рада.
Ночевать они устроились на земле, поскольку не встретили следов ни кошки, ни медведя, ни кого-либо крупнее кролика. Когда маленький костер разгорелся, и тонкий дымок нитью потянулся вверх, Пинта вдруг стала жаловаться на свою трусость, что было на нее совсем непохоже.
– Я боюсь, что могу струсить в настоящем бою, Дженна. Или начну смеяться в неподходящее время. Или…
– А я вот боюсь иногда, что ты никогда не замолчишь и не дашь мне спать.
– А я… – начала Пинта, но, увидев, что Дженна уже спит, вздохнула, повернулась спиной к костру и уснула сама.
Утром они проснулись в таком тумане, что не увидели луга, хотя спали не далее как в десяти футах от него. Им казалось, что туман проник и в них самих. Они говорили шепотом и двигались осторожно, словно маленькие зверьки в подлеске.
– Не вздумай наступать на ветки сегодня, – еле слышно сказала Дженна.
– Не буду.
Они собрали свои пожитки и засыпали костер землей так, чтобы не осталось и следа от их ночевки. Дженна переплела косы, а Пинта наскоро расчесала пальцами свои черные кудряшки. Они присели на корточки и стали совещаться.
– Идти придется медленно, пока туман не рассеется, – прошептала Дженна.
– Если он рассеется.
– Непременно рассеется, – заверила Дженна и добавила: – Когда-нибудь.
– А помнишь, что рассказывала нам маленькая Домина? Нам тогда было лет восемь или девять. Мы ночевали с ней в лесу, и ты так напугалась, что вытошнила весь свой обед.
– А ты намочила свое одеяло и всю ночь ревела.
– А вот и нет.
– А вот и да. Зато меня ни чуточки не тошнило.
– Тошнило, тошнило.
– Я помню – она рассказывала о Туманном Демоне. У него страшная морда и большие рога.
– И он душит бегущих, загоняя туман им в глотку.
– Скажи все это, – быстро ввернула Дженна. – Дурочки мы были, что так напугались. Мы, правда, были тогда совсем маленькие.
– Ну, раз это сказки, чего же мы тогда здесь сидим?
– Мы ведь пойдем обыкновенным шагом. Бежать не будем.
– Угу, – промычала Пинта.
– Это сказка, и больше ничего.
– Да и туман скоро рассеется. Так всегда бывает.
В это время в лесу раздался треск, как будто кто-то разом наступил на несколько веток.
– Что это? – всполошилась Пинта.
