– Кролик, – неуверенно ответила Дженна.
– А может, Туманный Демон?
Позади раздался шорох. Никто из них не осмелился шевельнуться. Рыжая белка подбежала к Дженне, постояла на задних лапках, сердито вереща, и убежала, шмыгая между деревьями.
– Белка, – с нескрываемым облегчением сказала Дженна и встала. – Мы только сами себя пугаем. Ничего тут нет, кроме леса…
– И этого противного луга, – завершила Пинта, тоже вставая и пристегивая меч. – Знать бы еще, где он, луг-то…
– Вон там, – показала Дженна.
– Нет, там. – Пинта показала в противоположную сторону. Они все еще спорили, когда ветерок приподнял край тумана, как рука, приподнимающая одеяло, и они увидели край луга и белое призрачное солнце над краем горизонта.
– Сюда, – произнесли они хором, указывая в сторону, которую никто из них не угадал, – против солнца, на запад с уклоном к северу.
Но туман не рассеялся. Наоборот, он еще плотнее подоткнул вокруг них свое одеяло. Но это не создавало уюта, а вызывало холодный, непроходящий страх. Девочки держались опушки леса и, останавливаясь даже на мгновение, укладывали свои мечи острием в ту сторону, куда шли. Больше им было не на что опереться.
Птицы молчали, а быть может, давно улетели за пределы тумана. Зверьки зарылись в землю. Тихий, недвижный белый мир окружал путниц, и казалось, что никакой силой нельзя нарушить это безмолвие. Слышны были лишь шорох листьев под ногами да дыхание идущих. Девочки шли, соприкасаясь плечами, боясь потерять друг друга, и ни на миг не прерывали разговора.
– Не нравится мне это, – через каждые несколько шагов говорила Пинта.
Дженна после десятого раза перестала прислушиваться к ее жалобам и твердила свое – про жизнь в хейме и про то, как она сердита на Мать Альту. Пинта время от времени откликалась ей.
К обеду они все еще не дошли до своей цели – и сочли это время обеденным лишь потому, что у обеих в животе забурчало разом. В тумане этот звук казался жутковатым.
– У меня никакой еды не осталось, – сказала Дженна. – Только молоко во фляжке, да и то скисло.
– А у меня и того нет. Нынче я рассчитывала на папоротник и грибы, а к вечеру думала добыть белку.
– В этом тумане мы ничего не найдем. Придется поголодать немного.
– Глядишь, к завтрему из твоего кислого молока получится сыр. – Пинта рассмеялась было над собственной нехитрой шуткой, но смех в тумане звучал глухо и невесело.
Они шли и шли, переговариваясь все реже, как будто Туманный Демон и впрямь закупорил им рты.
Однажды Пинта споткнулась о корень дерева и с размаху упала на коленки. Закатав правую штанину, она только языком поцокала при виде большущего синяка. В другой раз Дженна налетела на толстый низкий сук, и перед глазами у нее замелькали черные мушки.
– Уж очень ты длинная, – шепнула Пинта. – Я под этой веткой прошла спокойно.
– А ты такая маленькая, что носом землю пашешь, – не осталась в долгу Дженна.
Это были первые слова, которыми они обменялись за час.
Они шли, и туман стал темнеть, как будто приближалась ночь. Их рубашки промокли насквозь, а кудри Пинты сосульками прилипли к спине. Кожаные куртки и штаны издавали сырой, неприятный запах.
– Неужто уже ночь? – прошептала Пинта. – Сколько же времени мы идем?
– Понятия не имею. И… погоди! – Дженна взяла Пинту за руку и привлекла к себе. – Слышишь?
Пинта насторожилась.
– Что я должна слышать?
Дженна помолчала, вертя головой и стараясь уловить звук как следует.
– Вот это!
Позади слышался тихий треск, сопровождаемый тонким улюлюкающим звуком.
– Кошка?
– Слишком шумно.
– Медведь?
– Недостаточно шумно.
– Нечего сказать, утешила.
– Я говорю то, что есть. Тише. – Звук отдалился, и Дженна повернулась кругом, пытаясь отыскать его. – Что бы это ни было, оно ушло.
– «Оно» было не одно, – заметила Пинта. – Их двое.
– Теперь ты меня утешаешь.
– Говорю то, что есть. – И они пошли дальше.
Звук послышался снова – теперь впереди них. А может быть, это они теперь шли в обратную сторону –
