— Даже если и так, она ни о чем не расскажет. Тебе ее не сломать. Можешь мне поверить, — прошептал он.
— А что предлагаешь ты? — Она презрительно фыркнула и щелкнула по его груди — там, где на рубашке не хватало пуговицы. — Ублажать ее, пока она не признается, что «Эгида» приложила к этому руку? Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? Перепих с врагом говорит об обратном.
И тут она права.
— Я инкуб. Секс — оружие для таких, как я. — Вот только сейчас даже он сам в это не верил, потому что не был уверен, что секс с Тэйлой был продиктован желанием сделать ей больно, заставить желать удовольствия с демоном… демоном, которого ей следовало бы убить.
— Не надо вешать мне лапшу на уши. До перерождения ваш вид неопасен. Ну, почти. Твои братишки не самые образцовые Семинусы.
— Оставь ее в покое, Джем, — тихо прорычал он.
— Не могу.
Он чувствовал страх и гнев Джем, словно свои собственные. Но его ярость была вызвана ревностью и казалась сейчас совсем неуместной.
— Тэйла моя.
— Твоя?
— Проблема. — Он скрипнул зубами. — Я с ней разберусь.
— Это очень успокаивает. Но на кону жизнь моих родителей. Я этого так не оставлю, и, не обижайся, но, когда дело касается ее, ты думаешь тем, что у тебя ниже пояса.
— Мне нужно всего несколько дней. Она слабеет. Если она окажется больна и изолирована от своих соратников-людей, то может пойти нам навстречу.
Джем оскалилась и бросила на него мрачный взгляд. Обычно она хорошо скрывала демоническую сущность, но в таком взвинченном состоянии человеческая оболочка начала трескаться.
— У тебя двадцать четыре часа. А потом все соглашения отменяются. С Тэйлой буду разбираться я. И мой способ общения будет совсем не таким приятным, как твой.
Чарующее притяжение полной луны не имело ничего общего с прелестью женщины-варга в период течки, и Люк знал, что с этими двумя следующие три ночи обещают быть раем и адом одновременно.
Он запер дверь в обшитый сталью грузовой контейнер, стоявший у него в подвале, и поставил таймер, который не позволит никому открыть его изнутри. Ула, которую он завоевал в кровавом бою с пятью другими самцами, прижалась обнаженным телом к его спине, когда лязг металлической перекладины эхом раскатился по комнате.
— Я все равно не понимаю, зачем нам запираться тут, — прошептала она ему в затылок. — Мы могли бы отправиться за город. Побегать. Могли бы поохотиться.
Поохотиться. От одного этого слова у него забурлила кровь. Люк бы с радостью отправился в город, как предлагала Ула, чистокровная волчица, которая скорее была животным, чем человеком. Рожденная варгом, она жила по иным правилам, нежели Люк, принадлежала другому социальному порядку.
Люк стал варгом — другими словами, волком-оборотнем — в двадцать четыре, оказавшись жертвой нападения оборотней в 1918 во время первой мировой во Франции. С каждым годом его человеческая природа слабела, но осталось достаточно, чтобы ему хотелось жить среди людей, пусть он и не общался с ними. Правда все имеет свою цену, и чтобы не разорвать людей на куски во время трех самых бесконтрольных ночей лунного цикла, он запирался в этом подвале — как поклялся делать, пока остатки человечности не покинут его.
И тогда Фантому придется выполнить свое обещание.
— Нам не нужно охотиться, — сказал он, разворачиваясь к ней, так что все шесть футов ее пышного тела прижались к нему. — Мы найдем себе другое занятие.
Вдобавок ко всему, с потолка свисали две коровьих туши — двойной ежемесячный заказ, доставленный с ближайшей бойни. Голодать им не придется.
Ее рука — уже удлиняющаяся, с острыми когтями — обхватила его член, и Люк низко зарычал.
— От этого союза родятся детеныши. Я чувствую это.
Он резко вдохнул. Варги не заключали союзов, пока женщина не забеременеет, и тогда их связь становилась постоянной. Он пропустил длинные серебристые волосы Улы сквозь пальцы. Если его семя пустит корни, она будет принадлежать только ему.
Сотня лет одиночества останется позади.
— Совет Варгов будет не в восторге. — Не то чтобы ему было до этого дело, когда она так трется о него бедрами.
— Только если дети родятся не варгами.
Люк схватил ее за волосы, заставил откинуть голову и прорычал:
— Мы не станем убивать тех, что родятся людьми.
В ее глазах вспыхнули серебристые искорки, но вызваны ли они раздражением или скорым превращением, он разобрать не мог.
— Но закон…
— Придется нарушить. — Он отпустил ее и положил руку на идеальной формы округлую ягодицу. — Мы сделаем их варгами. Никто никогда не узнает, что они были рождены людьми.
— А если кто-нибудь начнет подозревать?
— Я избавлюсь от него раньше, чем он успеет рассказать о своих подозрениях.
Ула ухмыльнулась, блеснув клыками.
— Безжалостный. Сильный. Защитник. Поэтому я и хотела, чтобы победил ты. — Она провела языком по следам когтей у ключицы, куда его ранил один из соперников. — Я не забыла, что ты сделал для моей стаи.
Он тоже не забыл. Они повстречались три года назад в Австрии, куда он отправился с Фантомом, чтобы в буквальном смысле разнюхать что-нибудь о какой-то реликвии из шкуры варга. Фантом вернулся в больницу, а Люк остался с Улой и ее стаей. Он собирался переехать туда насовсем, ему страстно хотелось жить среди своих. Но их атаковал вражеский клан, и когда Ула была ранена в бою с тремя врагами, ее семья бросилась спасать свои трусливые шкуры. Остался один Люк, который защищал ее до конца битвы, из которой стая все-таки вышла победителем.
Но то, что семья бросила ее в трудную минуту, заставило его понять, что он не готов к жизни в стае, и Люк вернулся в Нью-Йорк, разочарованный и еще более одинокий, чем когда-либо.
Ула не забыла его и, почувствовав приближение течки, отыскала, два дня назад появившись на пороге его дома. Другие самцы бросили ему вызов — самка варга в течке привлекала их со всей округи. Люку пришлось драться с ними, потому что он был не в силах противиться ее притяжению.
Также как и влиянию луны в данный момент — мускулы под натянутой кожей вздулись. Ула оттолкнула его — на ее лице застыло выражение экстаза и боли, тело заколотило, а мышцы мелко задрожали.
Кровь пульсировала в жилах. Суставы хрустели и гнулись, боль почти пересиливала удовольствие от превращения.
Но нет, настоящая агония накроет позже, после изменения, когда он поймет, что его человеческая половина заперла их в подвале, не давая охотиться, не позволяя почувствовать, как челюсти разрывают плоть, перемалывают кости, и кровь стекает по горлу.
Ула обратилась раньше Люка и стояла на сильных, поросших серебристой шерстью задних лапах, наблюдая за ним серебристо-серыми глазами. Она ощерилась, показывая острые зубы, и он зарычал в ответ, уговаривая свое тело поторопиться. Ее запах стал сильнее, у Люка потекли слюнки, член запульсировал.
Откинув голову, Люк завыл, когда последняя стадия трансформации закончилась, и Ула набросилась на него, вцепившись в плечо, раздирая когтями грудь. Он повалил ее на пол, более чем готовый овладеть ею, но она не сдавалась. Он победил соперников, но осталась еще одна проверка, чтобы доказать, что он достоин стать отцом ее щенков.
Люк должен был силой заставить ее подчиниться. Когда она будет удовлетворена, то позволит ему взять свое. Они будут совокупляться в звериной и человеческой форме следующие три дня, а потом,
