Между тем, судя по оценкам, которые высказал в разговоре с корреспондентом РИА «Новый Регион» директор Института политической экспертизы Евгений Минченко, новый кабинет министров и администрация президента наверняка будут работать слаженно. По его мнению, рокировка Собянин-Нарышкин на уровне аппаратов может облегчить работу между администрацией президента и правительством.
«Собянин и Нарышкин отличаются тем, что исповедуют неконфликтный и неамбициозный стиль работы. Это хорошие исполнители, которые любят и умеют работать в команде. Я думаю, это удачное назначение, в результате которого взаимоотношения между аппаратом белого дома и администрацией президента будут достаточно гармоничными», - отметил в разговоре с корреспондентом РИА «Новый Регион» Евгений Минченко.
По его словам, самым неожиданным стало назначение на пост министра топлива и энергетики Сергея Шматко. Эту фамилию никто из аналитиков в качестве претендента на место в правительстве не называл.
Руководитель Института национальной стратегии Станислав Белковский отметил «Новому Региону», что в целом о кадровой революции пока говорить не приходится, поскольку на 80% кадровый состав правительства остался прежним. «Этого следовало ожидать, поскольку у Кремля и Белого дома нет скамейки запасных», - констатировал эксперт.
По его словам, фактически идет формирование двух правительств, которые будут работать параллельно. «Первое: правительство кризисов и проблем, которое будет возглавлять прежний технический премьер Виктор Зубков и при активном содействии Игоря Шувалова, который будет поддерживать связь между Кремлем и Белым домом, а также определять стратегию реформ. Зубков будет заниматься оперативными вопросами в полном объеме, тушением пожаров, в том числе в социальной сфере. Второе правительство - больших проектов, которое состоит из двух человек: Владимира Путина и его заместителя Игоря Сечина. Эти руководители будут заниматься мега-проектами, в первую очередь, в области бизнеса, международного бизнеса, такими как газопроводы - северный и южный потоки, слияние и поглощение крупных нефтяных корпораций и так далее», - считает Белковский.
При этом он выделил три кадровых решения. В их числе Белковский назвал отстранение от должности министра связи Леонида Реймана, который, по информации эксперта, совсем недавно рассматривался в качестве кандидата на пост вице-премьера.
«Второе - это назначение Александра Бортникова директором ФСБ. Это означает, что в системе органов безопасности поддерживается статус кво, поскольку последние годы Александр Бортников замыкался лично на Владимире Путине», - отметил эксперт и при этом добавил, что это может означать, что никаких кадровых зачисток в системе ФСБ не будет.
Вместе с тем эксперт выделил назначение Сергея Нарышкина руководителем администрации президента. По словам Белковского, это свидетельствует о том, что попытка Владислава Суркова стать главой администрации не увенчалась успехом, и видимо, влияние этого чиновника внутри Кремля будет снижаться.
«В остальном нет ни радикальных, ни удивительных назначений. В целом правительство будет занимать тот же курс, что и на протяжении последних 8 лет», - заключил Белковский.
© 2008, «Новый Регион - Москва»
НЕЮБИЛЕЙНЫЙ МАРКС
Очередная не слишком круглая дата стала поводом для неожиданно активных юбилейных дискуссий. Со дня рождения Карла Маркса прошло 190 лет. Со времени создания «Коммунистического манифеста» - 160 лет.
Если честно, ни то, ни другое на юбилей не тянет. Однако волна публикаций по всему миру никак не меньше, чем 10 лет назад, когда «Манифесту» исполнилось полтора столетия. А что касается России, то здесь вообще ажиотаж наблюдается. Либеральное «Эхо Москвы» - и то организовало дискуссию между правым политиком Владимиром Рыжковым и политэкономом Александром Бузгалиным. По рейтингу победил Бузгалин.
Десять лет назад в России юбилей «Манифеста» прошел почти незамеченным, разве что в академических кругах возникло некоторое оживление в связи с возможностью посетить конференции в Париже и Нью-Йорке. Во Франции в университете Сен-Дени под Парижем собрался многолюдный международный конгресс. Несколько издательств выпустили «Манифест» в виде дорогих подарочных изданий с предисловиями модных интеллектуалов.
Американская конференция совпала по времени с Хэллоуином, по Бродвею шел парад привидений. Когда шествие поравнялось с массивным старым зданием Cooper Union, где проходило юбилейное заседание, оттуда выскочил призрак коммунизма и возглавил парад.
О возвращении призрака тогда заговорили повсеместно. Образ был повторен столько раз по самым разным поводам, что это высказывание сделалось банальным. Однако то - на Западе. У нас в стране были заняты совершенно иным - назревал дефолт, шахтеры перекрывали рельсовые пути, промышленное производство, несмотря на все обещания правительства, неуклонно падало, а власть шаталась. Казалось бы, самое время вспомнить Маркса с его критикой капитализма, но российское общество воспринимало происходящее не как кризис определенной социально-экономической системы, а просто как смуту, хаос, некое неправильное состояние, из которого выбраться можно с помощью очередной «твердой руки» либо некого магического рецепта, лежащего явно за пределами разума.
Такое положение дел по-своему закономерно. Кризис, переживавшийся бывшими советскими республиками после распада Союза, имел прямое отношение к капиталистической реставрации и либеральным экономическим проектам, которые осуществлялись властями, но отсюда отнюдь не следует, будто само общество в одночасье стало вполне буржуазным. А следовательно, происходившие конфликты имели мало общего с классовой борьбой, по крайней мере, в том смысле, какой ей придавался в работах Маркса и Энгельса. Даже массовое сопротивление капиталистической реставрации вряд ли может быть описано в категориях борьбы труда против капитала. Советские трудящиеся были скорее деклассированной и деморализованной массой, отчаянно метавшейся в поисках ответов на несформулированные вопросы, а правящая верхушка в лице олигархов и «новых русских» более походила на банду разбойников, грабящих захваченную территорию, нежели на класс буржуазии. Возможно, это не сильно отличалось от ужасов первоначального накопления где-нибудь в Азии XVII-XVIII веков, но это было в других странах и в далеком прошлом, а потому подобные аналогии, многое объясняя, мало утешали.
Прошло еще десять лет, российский капитализм стабилизировался. Экономика растет, потребление увеличивается, государство выглядит стабильно, а рубль превращается в полноценную валюту, имеющую спрос на мировом финансовом рынке. Короче, всё хорошо как никогда. И именно в этот момент российское общество начинает возбужденно обсуждать теории Маркса, праздновать юбилей и дискутировать о противоречиях капитализма.
Почему?
Да просто потому, что всё происходящее в точности, до мелочей соответствует классическим схемам Марксовой социологии. Не тем пропагандистским формулам, которые полагалось зазубривать в советских учебных заведениях, а собственно теории, описывающей становление и развитие буржуазного общества. И чем более общество у нас на практике становится буржуазным, тем более эта теория оказывается востребована. Надо же всё-таки понять, что происходит вокруг!
Классы и классовая борьба возникают не из распада общества и экономики, а из их развития. В этом плане кризисные 90-е с их хаотичностью и нестабильностью были крайне трудными для развития капиталистических отношений, но тем более бесперспективными с точки зрения классовой борьбы. Старые социальные группы распадались, новые еще не оформились. Ни о каком классовом сознании говорить не приходилось. Отношения труда и капитала не строились по принципу воспроизводства, а сводились к экономическим случайным связям. Рабочий, который трудился на заводе, не получая зарплаты, жил продуктами со своего огорода и продавал на железнодорожной станции изделия своего завода, выданные ему вместо недоступных на предприятии денег, меньше всего походил на Марксова пролетария.
