он добьётся успеха, если проведёт эту операцию с решительностью и быстротой, он вскроет русские оборонительные рубежи — и Курск более не будет недостижимо далёкой целью. Гот знал, что он обязан двигаться быстро, поскольку войска Моделя на севере увязли в фанатичном сопротивлении русских на Центральном фронте, и он не должен был ожидать оттуда помощи своему наступлению.
Гот не мог выбрать лучшего времени и места для своей рискованной ставки. В смертельной танковой битве под Обоянью его танки понесли серьёзные потери, но они нанесли могучий удар и по русским танковым войскам. Именно после этой схватки Ватутин приказал огромному числу оставшихся у него танков окопаться и действовать в качестве защищённой артиллерии, чтобы восполнить потери, понесённые при наступлении немецких войск. А согласно видению ситуации со стороны Гота, его Четвёртая танковая армия всё ещё была сокрушительным кулаком, насчитывающим шесть сотен 'тигров', 'пантер', Pz IV и самоходных орудий. С другой стороны, русским не хватало танков, которые они могли бы в большом числе выставить на поле битвы, и преимущество в мобильности перешло к Готу.
Русские, конечно, знали, что они должны ввести в бой свои танковые резервы, даже если это означает нарушение планов Жукова по нанесению мощного ответного удара в последний возможный момент. Если они не сделают этого, Гот будет иметь все шансы прорваться через Прохоровку, резко развернуть свои силы и рвануться через Обоянь к Курску.
Если его удастся остановить здесь и сейчас, то его продвижение превратится в марш по ужасной долине смерти, в которой будут навсегда похоронены надежды немцев на продолжение наступления. Поэтому Ватутин отдал войскам жёсткий приказ: 'Немцы не должны прорваться к Обояни ни при каких обстоятельствах'.
Панцергренадеры СС ведут огонь из пулёмета
Он дополнил свой приказ мощным подкреплением в составе двух полков самоходных артиллерийских установок, направленных на тот участок, где дела шли особенно плохо для русских, но это был как раз тот случай, когда слишком малое подкрепление прибыло слишком поздно и танки разгромили ошеломлённых, только что вступивших в бой русских.
Угроза Обояни и собственно Курску была сочтена столь смертельной, что командный пункт Ватутина 'удостоился' прибытия Никиты Хрущёва, представлявшего всю политическую мощь Москвы.
'Следующие два или три дня будут ужасными, — заявил Хрущёв. — Или мы удержимся, или немцы возьмут Курск. Они ставят на карту всё. Это для них вопрос жизни и смерти. Мы должны позаботиться о том, чтобы они свернули себе шею'.
Он не добавил: '…
Утром 7 июля танки начали осуществлять надежды Гота, внушённые предшествующим ходом боёв. Продвигающиеся вперёд войска взяли штурмом деревню Дуброво, отбросив русских назад, к посёлку Сырцево на реке Пена, считавшемуся обеими сторонами последним узлом обороны, препятствующим рывку немцев непосредственно на Обоянь. Когда русские откатились к Гремучему и Сырцеву, они попали в радиус действия тяжёлой немецкой артиллерии и были разнесены на клочки. Отступление перешло в беспорядочное бегство. Воодушевлённые подобным успехом, танки на полной скорости рванулись на северо-запад, надеясь нанести глубокий и смертельный удар по русским оборонительным линиям, что дало бы им свободу манёвра в любом направлении, которое разведка сочла бы слабейшим. Этого не случилось.
Бегущие русские войска, встретив спешащие к месту разгрома резервы, остановили свои танки и грузовики и стали окапываться, чтобы продолжить бой с яростью, которая застала преследующих их немцев врасплох. Страшный огонь со спешно оборудованных позиций сначала остановил танки, а затем вынудил их драться насмерть, по мере того как тысячи русских поднимались из своих окопов для контратаки, следуя за линией танков Т-34 и КВ.
Справа от внезапно остановленных танков полк 'Великой Германии', соблазнённый внезапным успехом, о котором им сообщили, атаковал городок Верхопенье, взятие которого обозначало бы действительно значительный прорыв обороны русских. Немецкое командование мгновенно ввело в прорыв специальную боевую группу, чтобы быстро воспользоваться обозначившимся успехом.
Когда эта группа была поймана в ловушку полковой обороны, немцы осознали, что они стали жертвой картографической ошибки и что до Верхопенья всё ещё далеко. Для этой боевой группы 7 июля закончилось схваткой, в которой оба врага яростно дрались за отдельные холмы, затихшей затем из-за обоюдного истощения к ночи.
Длинный фронт не был больше единым полем битвы, он разбился на несколько отдельных участков боёв, с чередующимися успехами и поражениями для обеих сторон. В течение ночи 7 июля 3-я танковая дивизия была задействована для развития своего дневного успеха, срезая очаги сопротивления русских на позициях вдоль реки Пена. XLVIII Танковый корпус благословлял темноту, поскольку огонь русской артиллерии и танков неожиданно прекратился, и передовые части начали форсировать Пену при странном отсутствии сопротивления со стороны обороняющихся.
Были и ещё признаки успеха бронированных клиньев, вонзившихся глубоко в линию обороны русских. К счастью для XLVIII танковый корпуса, три дивизии СС на его правом фланге пробили глубокие и широкие бреши в русском рубеже обороны. Но у СС не было никакого шанса самостоятельно развить этот успех. Они не могли свести вместе три глубоких вклинения, так что весь день 8 июля и большую часть 9-го три группы СС, продвигающиеся вперёд, отмечали, что сопротивление русских
Возобновившиеся на рассвете 8 июля локальные стычки продолжали вспыхивать там и сям. Отдельная боевая группа, которая вчера надеялась закрепить 'взятие германскими силами Верхопенья', пробивала себе путь через усиливающуюся оборону русских. Танки прокладывали себе путь от одного холма до другого, русские медленно пятились, раздавая медвежьи удары противнику, по-видимому, жертвуя территорией в обмен на истощение сил и наступательного порыва немецких танков. Немцы дрались, демонстрируя впечатляющий дух и настойчивость, используя каждый перерыв в боевых действиях, используя каждую слабость русских, встречая грудью советский огонь, когда не оставалось другого пути продвинуться.
Одно мощное штурмовое подразделение из специальной боевой группы обошло Верхопенье, оставив штурмуемый город восточнее, так что деревня оказалась под перекрёстным огнём с нескольких направлений. Русские удерживали не только Верхопенье, но и, что было ещё более важным, холм в степи немного севернее, обозначенный на немецких картах как высота 243.
Русские танкисты оседлали холм и расстреливали из своих пушек продвигающихся внизу немцев. Ничего не смогли сделать ни немецкие танки внизу, ни немецкие тяжёлые танки и орудия на земле, ни яростные атаки с воздуха, которыми немцы пытались выбить русских танкистов, которые сокрушали любую попытку штурма жизненно важной высоты танками. А когда немцы вымотались и начали перегруппировку вследствие тяжёлых потерь, русские танки, казалось, появились отовсюду и беспощадно отбросили немецкие танковые клинья, воспрепятствовав их соединению с целью взаимного усиления и взаимной защиты.
Рано утром 8 июля сорок Т-34 атаковали группу 'тигров' XLVIII танкового корпуса, но с незначительным успехом. Они понесли действительно тяжёлые потери, и уцелевшие танки были вынуждены бежать под защиту оборонительных позиций на другом берегу реки Пена.
Днём было предпринято ещё семь тщетных атак Т-34 против 'тигров' — и на это раз был уничтожен 21 русский танк. Но русские продолжали контратаковать, совершая быстрые набеги в стиле 'бей и беги', тогда как артиллерийские части продолжали обстрел, а красные ВВС набирали мощь и увеличивали свою эффективность с каждым днём.
На участке фронта, где немцы получили пространство и набрали было разбег, их порыв начинал выдыхаться.
'Ни высота 243, ни западные окраины Верхопенья не были взяты в этот день, — писал Меллентин, — и больше
Бронебойщики ведут огонь по 'тигру'