услышала из-за двери звук работающего телевизора, сердце мое упало. Значит, Джеймс дома. Теперь мне никуда не деться.
Я открыла дверь и с равнодушным видом прошла в гостиную.
Джеймс едва не умер от шока, когда увидел меня.
Странно, но я была бы рада, если бы застала его за каким-нибудь неподобающим занятием. Например, в постели с четырнадцатилетней девочкой. Или, еще лучше, с четырнадцатилетним мальчиком. Или, еще лучше, с четырнадцатилетней овцой. Во всех этих случаях мне не пришлось бы с ним разговаривать. Я бы развернулась и ушла, убежденная, что он ужасный человек. Вне всяких сомнений. Все решилось бы само собой.
Но этот мерзкий тип не мог бы выглядеть более невинно, если бы репетировал целый день. Он читал газету, сидя перед телевизором. И даже в стоящей перед ним кружке была кока-кола, а не алкоголь.
— Клэр?.. Что ты здесь делаешь? — еле выговорил он, вскакивая с дивана. Как будто увидел привидение.
Надо признать, его шок был оправдан. Ведь, насколько он знал, я находилась за сотни миль, в другом городе. Но, с другой стороны, в обычных обстоятельствах он должен был бы мне обрадоваться. Удивлен, но рад — а не напуган и шокирован.
Если бы Джеймс меня любил, не испытывал бы угрызений совести и знал, что ему нечего бояться и стыдиться, разве он не пришел бы в экстаз при виде меня? Он же явно нервничал. Не мог понять, с чего я вдруг заявилась. Он чувствовал, что что-то не так. Я же внезапно поняла, что на этот раз ничего не напридумывала. Чего-то явно не хватало. Достаточно было взглянуть на его лицо.
Ладно, сейчас не время печалиться, расстраиваться и разваливаться на части. Я должна быть сильной.
— Приятно тебя видеть, Клэр, — сказал Джеймс, все еще пребывая в ужасе. Он даже говорил несколько истерично.
Я взглянула в его белое, обеспокоенное лицо, и мне захотелось его укусить.
Я лелеяла свою ярость. Мне необходимо было злиться. Когда злишься, не так больно. И ярость придает силы.
Я огляделась и вежливо улыбнулась, хотя внутри все тряслось.
— У тебя довольно чисто, — сказала я ему и удивилась, что мой голос не дрожит. — Вижу, ты поставил назад свои книги и пластинки. И… — Я протиснулась мимо него, прошагала в спальню и распахнула шкаф. — И вещи свои ты назад привез. Очень уютно!
— Клэр, что ты здесь делаешь? — с трудом выговорил он.
— Разве ты мне не рад? — кокетливо спросила я.
— Да! — воскликнул он. — Конечно, просто… я тебя не ждал… Ну, знаешь… я думал, ты позвонишь.
— Я знаю совершенно точно, что ты думал, Джеймс! — безапелляционно заявила я.
Должна сказать, что, несмотря на грядущую свару, я начинала получать удовольствие.
Последовала продолжительная пауза.
— Что-нибудь случилось, Клэр? — осторожно спросил он.
Джеймс был явно напуган. Думаю, как только я вошла в комнату, он понял, что я явилась не с миссией любви. Может, он уже говорил с Джорджем и знает, что тот рассказал мне о его двойной игре?
Но, по крайней мере, он хотел выяснить, в чем дело. Одно очко в его пользу, верно?
Кто знает, может, все еще обойдется.
— Клэр, — снова спросил он, — что-нибудь случилось?
— Да, Джеймс, — мило улыбнулась я, — случилось.
— И что же? — спросил он осторожно, наблюдая за мной.
— У меня сегодня состоялся очень любопытный разговор с Джорджем, — лениво поведала я.
— В самом деле? — Джеймс старался сохранить спокойствие, но по лицу его пробежала тень — то ли страха, то ли раздражения?
— Гммм… В самом деле, — сказала я, разглядывая свои ногти.
Опять пауза, во время которой Джеймс следил за мной, как мышь следит за кошкой.
— Да, — продолжила я безразличным тоном. — и он выложил мне совершенно новую версию событий, касающихся нас с тобой.
— Вот как? — пробормотал Джеймс и проглотил комок в горле.
— Получается, что ты всегда меня любил, — сказала я. — И главной твоей проблемой была боязнь меня потерять.
Джеймс молчал, поджав губы.
— Это так, Джеймс? — резко спросила я.
— Тебе не следовало обращать внимание на слова Джорджа, — сказал он, несколько оправившись и частично обретя свой обычный апломб.
— Я знаю, Джеймс, — спокойно сказала я. — Поэтому я позвонила Джуди. И догадайся, что она мне сказала? То же самое, слово в слово!
Он молчал.
— Джеймс, — вздохнула я, — самое время сказать мне, что же на самом деле происходит.
— Я сказал, — пробормотал он.
— Ничего подобного, — возразила я. — Ты завел роман с другой женщиной, бросил меня в день рождения нашего ребенка, а теперь решил, что хочешь, чтобы я вернулась. Но вместо того чтобы признать это, ты принялся мне врать, очернил меня и назвал легкомысленной и глупой эгоисткой. — Тут я повысила голос на несколько децибел. — И вместо того чтобы извиниться за свое отвратительное поведение, ты попытался свалить всю вину на меня. — Я еще больше возвысила голос. — К тому же ты решил превратить меня совсем в другого человека. В послушную, тихую женщину, которая даже побоится огрызнуться. И с которой ты будешь чувствовать себя уверенно.
— Все не так… — слабо запротестовал он.
— Именно так! — закричала я. — Подумать только, и я оказалась такой дурой, что поверила твоим идиотским россказням!
— Клэр, ты должна меня выслушать, — раздраженно сказал он.
— Ничего я тебе не должна! — огрызнулась я. — Зачем мне тебя слушать? Чтобы ты снова начал врать?!
Джеймс не ответил. Я сидела, смотрела на него и мысленно умоляла его заговорить, убедить меня, что я ошибаюсь.
«Убеди меня! — молча просила я. — Скажи, что я не права. Объясни мне все. Попроси прощения. Мне достаточно будет даже извинения!»
Он медленно сел на диван и закрыл лицо руками. И хотя я надеялась на какую-то реакцию, я вздрогнула, поняв, что он плачет.
Господи! Что мне ему сказать?
Ненавижу, когда взрослые мужики плачут!
Хотя тут я приврала. На самом деле ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем рыдающий мужчина. Разумеется, если рыдает он из-за меня.
Какое дивное ощущение власти! Ни с чем не сравнить.
Если он плачет, значит, действительно сожалеет, что вел себя так ужасно и что теперь все будет хорошо. Он попросит прощения. Он признается, что был совершенно не прав.
Я начала смягчаться.
Но когда Джеймс поднял голову, у него было такое выражение лица, что я не поверила своим глазам. Он вовсе не плакал, он злился.
— Ты в своем репертуаре! — крикнул он.
— Что? — изумилась я.
— Эгоистка проклятая! — завопил он. — Все было чудесно, мы во всем разобрались и собирались
