– Черт! – то ли засмеялась, то ли заплакала она. – Дилан съехал, все меня ненавидят, вообще кошмар.
– Все будет хорошо.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Я тут тебе звонила, а ты трубку не брал.
– Звонок слишком тихий поставил.
– Эшлин все знает. Ей Дилан сказал.
– Этого следовало ожидать.
– Ты с ней будешь говорить?
– По-моему, смысла нет, – ответил Маркус, пытаясь скрыть растерянность. – Я хочу быть с тобой. Что я ей скажу такого, чего она не знает?
Все эти пять недель Маркус оправдывал свои отношения с Клодой тем, что Эшлин его совсем забыла. Но, если честно, и у него все было непросто. Сначала он поверить не смел, что Клода его заметила. Она такая красавица, куда там Эшлин… Но к Эшлин он тоже относился очень нежно и мучился от собственной непорядочности. Не хватало еще на ее вопросы отвечать, вертясь как уж на сковородке.
Уж лучше думать о хорошем. Дрогнувшим от страсти голосом он спросил:
– Можно, я приеду?
– Дилан зайдет после работы. Поговорить с детьми. Господи, в голове не укладывается…
– А когда он уедет? Я мог бы остаться на ночь. В конце концов, теперь-то чего бояться?
У нее заныло сердце.
– Я тебе позвоню, когда он уйдет.
– Ладненько, звони домой. Три звонка, потом повесь трубку и перезвони еще раз. Тогда я буду знать, что это ты. Я буду ждать!
Вечером приехал Дилан. Уже другой. Не страдающий, а гневный.
– Ты ведь хотела, чтобы тебя застукали?
– Нет!
А может, он прав?!
– Хотела, хотела. Ты вела себя очень странно. Мои дети видели тебя в постели с этим типом?
– Нет, конечно! Ты с ума сошел!
– И никогда не увидят. Если хочешь с ними встречаться.
– Ты о чем?
– Я собираюсь оформить опеку, а у тебя шансов нет. В сложившейся ситуации, – неприязненно пояснил он.
Его слова, его жесткое лицо сказали Клоде, насколько незавидно ее положение. Такого Дилана она до сих пор не знала.
– Боже правый, Дилан, – вспылила она, – о чем ты говоришь?! – и осеклась, умолкнув.
Казалось, ее возмущение рассмешило его.
Дилан деловой человек, подумала Клода. И притом очень успешный. Он привык играть жестко. Может, и уступать не желает только наперекор ей. Конечно, сейчас он ослеплен, разъярен. Но ведь он всегда был нежен и ласков с нею, и видеть эту неожиданную перемену в нем для Клоды было мучительно. Хотя, конечно, вся вина за случившееся на ней.
– Я буду оформлять опеку, – твердо повторил Дилан.
– Хорошо, – послушно кивнула она. Но внутри у нее все кипело. Детей я ему не отдам, ни за что!
– Тогда мне нужно поговорить с ними.
Дилан вошел в комнату, где смотрели телевизор Молли и Крейг. Они явно чувствовали, что произошло что-то непонятное, и весь день вели себя на удивление тихо.
Выйдя от них, Дилан холодно сказал:
– Я сказал детям, что должен ненадолго уехать. Мне нужно время, чтобы понять, как нам быть дальше.
Он потер ладонью лоб, и Клода вдруг увидела, как ужасно он выглядит.
Но ее сочувствие исчезло, когда он добавил:
– Я мог бы сказать им, что их мать – предательница, которая разрушила нашу семью, но, как мне объяснили, от этого было бы больше вреда, чем пользы. Ладно, я пошел. Я буду у родителей. Позвони мне, если будет необходимо…
– Да, конечно…
– Если детям что-нибудь понадобится.
