сразу… В памяти возникло сильное тело Оливера, как будто вырезанное из цельного куска эбенового дерева, и Лиза, не сдержавшись, застонала вслух.
Посмотрела на часы – ну вот, всего лишь половина восьмого. Неужели этот день никогда не закончится?
Позвонили в дверь, и сердце ее встрепенулось. Может, там Джек с очередным непредусмотренным визитом! Бросившись к зеркалу, чтобы проверить, в каком она виде, Лиза стерла из-под глаз следы туши, пригладила волосы и побежала открывать.
На крыльце, смотря на нее снизу вверх, стоял парнишка в форменной майке «Манчестер юнайтед», с модной стрижкой – затылок под ноль, спереди длинная челка. Такие носили все соседские ребята.
– Как дела, Лиза? – на редкость звучным голосом поинтересовался он, прислонясь к косяку. – Чем занимаешься? Может, выйдешь поиграть?
– Поиграть?
– Нам нужен судья.
За его спиной возникли остальные.
– Да, Лиза, – галдели они. – Давай, выходи.
Лиза понимала, как это нелепо, но в глубине души была польщена. Так приятно быть кому-то нужной. Отогнав мысли о прежних праздничных выходных с полетами на вертолете в Шамони, или бизнес-классом самолета в Ниццу, или в пятизвездочный отель в Корнуолле, она накинула куртку и просидела остаток воскресенья на крылечке, ведя счет в очень агрессивном теннисном матче между соседскими детьми.
Джек Дивайн позвонил матери утром в субботу.
– Буду позже, – сказал он. – Ничего, если я с другом? Мама чуть не поперхнулась от волнения:
– С другом? Это дама?
– Да, с дамой.
Лулу Дивайн очень старалась быть сдержанной, но у нее ничего не получилось.
– Это Ди?
– Нет, ма, – вздохнул Джек, – не Ди.
– Ну ничего. Ты виделся с ней?
Лулу разрывалась между искренним расположением к женщине, бросившей ее возлюбленного сына, и лютой ненавистью к ней же.
– Вообще-то да, – признался Джек. – Случайно встретились на стоянке, на Друри-стрит. Она передает тебе привет.
– Как она?
– Замуж выходит.
У Лулу вспыхнула надежда.
– За тебя?
– Нет.
– Вот дрянь!
– Да нет же, – возразил Джек. Новость, конечно, была для него не из самых приятных, но и не из худших. – Она правильно сделала, что не пошла за меня. Наши пути разошлись. Она поняла это раньше, чем я.
– А что это за девушка, с которой ты придешь сегодня?
– Ее зовут Мэй. Она замечательная, но немного нервная.
– Мы ее примем как родную.
Мэй в скромной ретро-блузке в стиле пятидесятых и в босоножках на семисантиметровом каблучке смирно уселась в машину рядом с Джеком, чтобы ехать в Рахени.
– А что они скажут, увидев, что я наполовину вьетнамка? Они не расисты?
Джек успокаивающе дотронулся до ее руки:
– Конечно, нет. Не волнуйся, Мэй, они нормальные люди.
– Ты говорил, они оба учителя?
– Теперь они на пенсии.
Лулу и Джефри с честью выполнили все пункты обязательной программы: сердечно пожали руку Мэй, сбросили газеты с дивана, чтобы усадить ее, продемонстрировали фотографии Джека в детстве.
– Он был такой чудесный, – умиленно вздыхала Лулу, показывая Мэй улыбающегося со снимка четырехлетнего малыша в детском саду. – А вот эту посмотрите. – И протягивала цветное фото Джека- подростка, тощего и долговязого, рядом с низеньким столиком.
– Этот столик сделал я, – похвастался Джек.
– У него такие умелые руки, – гордо подтвердила Лулу.
«Знаю», – мысленно согласилась Мэй и на секунду похолодела от ужаса, не сказала ли этого вслух.
