– Ничего, – ответил я. – Откуда ты звонишь?
– С почты. Я доехал автостопом до Болеславы. Может, мне приехать в Прагу? Я уже больше не выдержу, я…
– Постой! – перебил я, – Тебе нет смысла сюда ехать. Я попытаюсь хоть что-нибудь разузнать и приеду за тобой. Слышишь? Ты меня понял? Алло! – В трубке затрещало, казалось, телефон умолк. – Алло! – как сумасшедший кричал я.
– Да, – послышалось вдруг отчетливо. – Вы точно приедете? Скоро?
– Да, – заверил я. – Горло у меня сжалось, я был тронут тем героическим усилием, какого мальчику стоили эти простые слова.
– Я… – Он помолчал, потом сказал совсем тихо: – Я боюсь…
– Лукаш, – умоляюще начал я, но в трубке щелкнуло, и телефон окончательно умолк.
Я повесил трубку. Голова моя была пуста, как и мой стол, на который я таращил глаза. На лбу выступил пот.
Я отер его тыльной стороной ладони, потом снова взялся за телефонную трубку. Отозвался сам поручик Павровский.
– Хорошо, что позвонили, – заявил он, едва я назвал себя. – Я ждал, когда вы сами дадите о себе знать.
Не сразу придя в себя, я прошептал:
– Почему?
– По ряду причин, – многозначительно продолжал поручик. – Назвать их?
– Нет, – вырвалось у меня само собой.
– Вот это ошибка.
– Что?
– Я говорю, вы совершили ошибку, – уточнил поручик свой суровый вывод.
– Почему?
– Потому что вам следовало бы полюбопытствовать, почему я интересуюсь, когда вы купили машину.
– Она у меня уже давно, – промямлил я. – Спросите любого, вам каждый скажет.
– Вы знаете, у кого я спрашивал и что мне ответили. Зачем ему было лгать?
– Сейчас мне вам это трудно объяснить. – Я пытался вспомнить, зачем ему звоню.
– Можете не сейчас, – вежливо изрек поручик. И с полуоборота изменил тон: – Что вы хотели? Снова вас кто-то обижает?
– Меня – нет. – На долю секунды перед моими глазами возникла маленькая фигурка, шагающая по затерявшейся среди полей дороге. – Пани Маласкова исчезла.
– Вы выражаетесь не точно, – холодно заметил поручик. – Она числится пропавшей без вести.
– Откуда вы знаете? – выдохнул я. Холодный пот выступил у меня на лбу.
– А вы откуда это знаете? – парировал поручик.
– От Лукаша, ее внука. Он там совсем один и…
– Вы ведь к нему ездите, – возразил поручик. – Кстати, с чего это вы о нем так заботитесь?
Нахлынувшая на меня злость затопила мой мозг, как поднявшиеся воды Влтавы заливают опоры моста.
– Потому что никто другой о нем не заботится! Он там один со среды, а сегодня – понедельник. Человек, который у них жил, – убит, а бабушку он не видел с того же самого дня. Вам не кажется, что для двенадцатилетнего ребенка это чересчур много?! Почему вы не распорядились, чтобы им кто-то занялся, раз уж знаете, что пани Маласкова пропала? – Я кричал, чтобы заглушить свою собственную нечистую совесть.
– Успокойтесь, – сказал поручик. – В том, что вы говорите, есть доля правды, но никогда не успеваешь подумать обо всем, – неожиданно по-человечески пожаловался он.
Я перевел дух и спросил:
– С какого дня она пропала?
– Со среды.
– Она что, не доехала до этой своей лечебницы?
– Доехала. И на другой же день оттуда уехала.
– Куда?
– Не знаю, – перешел он снова на безразличный тон. – Но мы это выясним, не волнуйтесь. А с мальчиком я все устрою.
– Не хлопочите! – заявил я. – Сам о нем позабочусь. Поеду туда и…
– Вот этого я бы вам делать не рекомендовал, – резко перебил он.
