помочь издать их.
Нашлись и скептики. Слово попросил джигит в очках, одетый в костюм-тройку. Это Мусылманбек.
— Я лично, — сказал он, — понимаю дело так, что многое из того, что мы намечаем, — фантазия. Впрочем, — заключил он, — я не против создания такой организации.
Снова поднялся Шаймерден. Поставил на голосование программу. Раздались голоса: «Принять».
— Теперь нам надо решить еще два вопроса. Как назовем организацию? Джигиты, подготовившие проект, предлагают два названия: за «Бирлик» проголосовало большинство, а за «Айна» — меньшинство. Какое из этих двух выберем? Я лично не скрываю, что мне по дуще «Бирлик»,
Голоса с мест поддержали:
— «Бирлик»,
— Пусть даст нам бог единство мыслей, единство целей.
Начались выборы руководителей «Бирлика». Все заговорили разом, называя имена одно за другим. Шаймерден сказал:
— Ныгымета вы знаете, Саматов Мухтар, покажись народу. — Мухтар поднялся. Затем поднялись Сакен и Магжан.
— Каждый из них учится. Четверых будет, наверное, маловато, — засомневались некоторые.
— «Если много будет биев, то не будет конца спорам», — говорят в народе. Пока этих достаточно. Советчиком им будет имам. Включить в состав руководителей и его, — предложил кто-то.
Все поддержали его.
Так закончилось первое организационное собрание «Бирлика».
Трудно вести серьезные разговоры, когда рядом звучат песни, когда кто-то уже организует крут и вот-вот в него вступят танцоры.
Сакен вдруг вспомнил — ведь ему, и никому иному, поручено руководить всей художественной самодеятельностью сообщества.
А что, если сейчас, не откладывая на завтра, устроить импровизированный концерт для казахов, работающих в затоне. Найдутся и солисты, уже есть спевшийся дуэт, да и музыкантов более чем достаточно.
К пяти часам вечера в затоне собралась масса желающих присутствовать на концерте. Какие-то джигиты успели оповестить об этом всех казахов-рабочих.
А Сакен растерян. Он це знает, с чего начать, он плохо представляет, кто из его товарищей по «Бирлику» владеет домброй, а кто поет.
Сакена выручил Шаймерден. Оказывается, имам все время был среди молодых, веселящихся казахов. И теперь он пришел на помощь растерявшимся организаторам концерта.
— Это только начало, — сказал имам, — не обессудьте, если первый концерт шакиртов не всем понравится. Они дают его в счет будущего. Но и от вас они ожидают помощи. Помогите организации «Бирлик» кто деньгами, кто книгами, а кто и своим талантом.
Сакен после окончания концерта так и не мог разобраться, прошел ли он с успехом или первый блин оказался комом.
Кончился учебный год, и заторопились ребята-казахи в свою просторную степь, словно птицы, улетающие в теплые края. Члены «Бирлика» записывались в экспедицию, снаряженную географическим обществом для сбора казахского эпоса. Они не требовали себе оплаты. Они готовы работать безвозмездно, чтобы заработанные деньги пошли в фонд их организации.
Сакен наслаждался отдыхом в родном ауле на берегу реки Нуры. Позади волнующие встречи с родными и знакомыми, и жизнь вошла в привычную колею. Но Сакен в это лето не поехал в степь с ружьем. Он собрал своих молодых друзей, раздал каждому из них по тетради и дал задание: переписать все легенды и сказки, которые они слышали. А сам всерьез засел за книги и стихи.
Но мирные занятия поэзией были прерваны страшным известием. Германия начала войну против белого царя. Несколько дней аул гудел как улей. Обойдет ли их эта война стороной? Из Акмолинска пришли успокаивающие вести. Там пока все тихо. Затих и аул.
Между тем журнал «Айкай» напечатал стихотворение Сакена «Родина моя, аул мой». И на время это событие оттеснило для Сакена все другие.
Стихотворение, опубликованное в «Айкапе», прославило Сакена в родном ауле и вызвало у него новый приток поэтического вдохновения. Ни днем ни ночью не расстается он с бумагой и карандашом. И нет ему покоя от аульчан. Взрослые приходят с просьбой написать какое-нибудь прошение, посоветоваться, куда лучше определить детей учиться. Сверстники зовут на алтыоакан или на той.
И всюду он желанный гость — поэт, воспевший родной аул, рассказавший всем, как тоскливо ему жить на чужбине вдали от бескрайних степей.
А Сакен не выпускает из рук книжечку стихов Абая.
Великий поэт подсказал ему новые мысли, новые образы. И Сакен пишет стихотворение «Акын».
Как вывести из тьмы отсталый народ? «О казахи мои, мой бедный народ!» — в этих грустных причитаниях вся жизнь' Абая. Неужели мы в самом деле беспомощный народ? Кто в этом виноват? Управители? Волостные? Наверное, и они. Но интеллигенты и вообще-то способны больше на разговоры. А у наших слова и вовсе расходятся с делом. Но есть ли вообще люди, которые могли бы руководить нами? Во всяком случае, это не баи, баи пекутся только о своем скоте, и нет им дела до народа, чьими руками создана вся земная красота.
В этих строках нашли выход думы, мучившие его еще задолго до того, как он впервые взялся за перо. А разве не о том же думал Абай? Разве он не призывал свой народ к свету, знаниям. Ужели все дело в богатстве?
Нет, бедняк богаче бая. Он не трясется над своими гуртами — у него их попросту нет.
