– Что же ты, от тети Рефии прячешься, плутишка? Вставай! Посмотри, что я тебе привезла!
Она вынула из передника две длинные карамельки и красного петушка на палочке.
Вандё озорно зыркнул глазами, неожиданно выхватил у госпожи Рефии подарки и юркнул с ними под одеяло.
Теперь уж никто не мог удержаться от смеха. Даже Кози, проходивший мимо с распряженными волами, улыбнулся и покачал головой.
Шпреса оглядела закопченную балку и соломенную крышу. Кроме сундука, двух-трех шерстяных домотканых одеял на нем и софры,[41] висевшей на стене, в хижине ничего не было. На земляном полу две рогожи, между ними очаг.
Госпожа Рефия опустилась на коврик, постланный Силей, и вытянула ноги. Господин Демир сел скрестив ноги напротив, а Шпреса примостилась около матери. Агим остался стоять. Кози, войдя, сел рядом с учителем и положил перед ним кисет.
Силя обошла гостей с деревянным подносом.
– Жениха тебе, доченька! – пожелала ей госпожа Рефия, беря с подноса чашку молока.
– Счастья вам, Кози!
– Дай нам бог встретиться в счастливый день, господин Демир!
Молоко показалось Шпресе очень вкусным.
В дверях появился Вандё. Он оделся, в руках держал подарки.
– Иди сюда, Вандё, иди к тете.
Он спрятался за дверь.
Агим подкрался, чтобы схватить его, но тот бросился наутек.
– Поймал! – послышалось со двора.
– Пусти!
– Пошли в дом.
– Не пойду.
– Друзья мы с тобой или нет? Пойдем.
– Пусти, я сам пойду!
Агим вошел первый, за ним и Вандё. Хотя они были почти одногодки, восьми-девяти лет, щуплый Вандё казался младше. Он был похож на сестру.
Госпожа Рефия усадила его к себе на колени и погладила по вихрастой голове.
– Так быстро забыл тетю Рефию, а?
– Нет, тетя Рефия, он вас не забыл, – сказала Силя. – Даже вчера спрашивал, когда снова поедем к тете Рефии. Просто стесняется он.
– А со мной за руку поздороваешься? – спросила Шпреса.
– Поздоровайся и с господином Демиром, – велел Кози.
– Ну, пошли, – сказал Агим.
– Погоди, Вандё, – остановила их Рефия. – Шпреса, подай-ка мне вон тот узелок.
Положив узел на колени, она развязала его и, покопавшись, достала брюки и голубую ситцевую рубашку.
– Бери. Тетя Рефия сшила для тебя.
Вандё посмотрел на нее, но не двинулся с места.
– Зачем же вы тратились, госпожа Рефия, – сказала Силя.
– А это тебе, – протянула ей Рефия цветастый ситец. – На платье…
– Зачем же, это совсем не нужно…
– Тебе Шпреса сошьет, – прервала ее Рефия.
Тем временем Агим с Вандё поладили и исчезли во дворе.
Выйдя из дома, Вандё поманил за собой Агима и побежал в сад, к инжиру. Не успел еще Агим сообразить, в чем дело, как Вандё ловко, словно белка, взобрался на дерево и принялся срывать самые спелые ягоды.
– Брось и мне!
– Залезай сам.
– Я боюсь порвать костюм.
– На, лови!
Агим подставил ладони, но Вандё, лукаво подмигнув, вдруг отправил инжирину, вместе с хвостиком и кожурой, себе в рот.
– Эх ты, обманщик! – обиделся Агим и, ухватившись за ветку, полез наверх.
Лёни со Скэндером возвратились нескоро, перед самым обедом. Родители, скрестив ноги, сидели во дворе, на рогоже, постланной в тени шелковицы. У колодца Шпреса с Силей что-то готовили на огне.
Скэндер повесил двустволку на сучок шелковицы и снял патронташ вместе с несколькими горлицами.
– Иди присаживайся, – позвал Кози.
– Только умоюсь, – ответил Скэндер, направляясь к колодцу.
– Силя! Полей Скэндеру.
Она взяла ведро, чтобы полить Скэндеру на руки, и встретилась с ним взглядом.
– Здравствуй, Скэндер, как поживаешь?
Он на мгновение смутился. Он помнил девчушку с косичками и совсем не ожидал увидеть ее такой взрослой и красивой.
– Спасибо, хорошо, Силя, а ты как?
Они пожали друг другу руки.
– Как ты выросла! – удивился он.
Она покраснела и опустила голову.
II
После обеда все разошлись кто куда.
Лёни со Скэндером снова пошли охотиться на горлиц и уток, предупредив, что вернутся поздно, когда стемнеет.
Вандё и Агим вместе с деревенскими мальчишками поиграли в чижика, потом полезли в соседский сад за инжиром и виноградом.
Ребята по-дружески встретили городского гостя.
Рыжий, что дразнил его утром, тоже с ним помирился. Увидев его, Агим полез было в драку, но тот замахнулся своей пастушьей палкой, а на угрозы и бровью не повел. Ребята вмешались и заставили их помириться: они сцепили мизинцы, прежде поплевав на них. Вечером ребята проводили Агима до самого дома, а когда все ушли, он изрядно надоел родителям рассказами о своих приключениях за день.
Силя со Шпресой не теряли времени даром. Они зарезали индюшку, ощипали горлиц и приготовили ужин. Силя сварила молочный кисель. Кози отправился в Дэлыньяс, соседнюю деревню, купить раки в лавке Кома, так что дома остались лишь Демир да госпожа Рефия, вздремнувшая в тени шелковицы.
К вечеру все снова собрались вместе. После дневного пекла наступила летняя ночная прохлада. Полная луна посеребрила землю, резко очертив тени деревьев, плетней и стогов. Пахло болотом, сеном от стоявших у дома стогов и навозом. Кваканье лягушек, выкрики диких птиц на болоте перебивали монотонную песню сверчков, сменивших дневных цикад. То и дело над ухом раздавался тонкий пронзительный писк, словно сигнал тревоги, не предвещавший ничего доброго деревне, которая была комариной вотчиной. Если бы не яркий свет луны да не костер, на котором готовили ужин, от комаров не было бы спасения, ведь ужинали во дворе, под соломенным навесом хижины. Кози расстелил две новые рогожи и коврик, вынес круглую, ничем не покрытую софру, расставил на ней тарелки с закуской и стопки для раки. Он то и дело наполнял их из литровой бутылки. С гвоздя, вбитого в глинобитную стену, свисала керосиновая лампа. Вокруг закоптелого стекла кружились мотыльки и всевозможная мошкара.
Демир Петани сидел скрестив ноги на почетном месте, под самой лампой, с новым полотенцем на коленях. Справа от него, вытянув ноги в сторону, опершись на прислоненную к стене подушку, сидела госпожа Рефия. Кози расположился по левую руку от господина Демира. Скэндер с Лёни устроились напротив, на краешке рогожи, освободив место зашедшим в тот вечер односельчанам, Пилё Нуши и Уану
