Стихи Виталия Калашникова, которые очень нравятся Бакшутову, Давыдову и Маше

Л. Г.

Внучка за бабку, а бабка за дедку,
Так и живет круговая порука,
Да ведь иначе не вытянуть репку —
Сын за отца, как и правнук — за внука.
И не дай бог здесь какого зазора —
Сразу урок получаешь жестокий.
Где мне укрыться теперь от позора? —
Мэтр Холуев разбирал мои строки
Что же, спиваясь, бродить по знакомым?
Гнить в Танаисе, куда мы сбежали?
Сколько же можно ссылать себя в Томы?
В Томы, и в Иры, и в Оли, и в Гали?
Что ж — эмигрировать в древние страны?
Прячась за ветхие латы латыни,
Словно Назон, лебезить пред тираном
Или усердно служить, словно Плиний?
Иль, удалившись от дел, как Саллюстий,
В грязном белье Катилины копаться?
Да лучше мне удавиться на люстре,
Лучше листа никогда не касаться!
Речь отпихнуть на потраву шакалам,
Ретироваться привычных затрещин!
Я понимаю, что вас было мало,
Нас еще меньше.
Эти любители делать хинкали
Нас ни о чем уже даже не спросят;
Если в щепоть ваши губы сжимали —
Нам не дадут уже рта открыть вовсе.
Где тот учитель, что не для попойки,
А чтоб однажды сказал без сомнений:
'Леня не мог получить у Вас двойки,
Ну-ка, посмотрим его сочиненье'.
Где тот редактор, который, расслабясь,
Мог бы вздохнуть ни к селу, ни к сюжету:
'А у меня нынче, девочки, радость —
Я редактирую книгу поэта'.
Вам (а поэтов в пределах Ростова
Встретить других мне удастся едва ли)
Было доверено русское слово,
Было, и вы его не отстояли.
Дело ж не в репке, а в долгой цепочке
Тянущих эту державную репку.
Вас выбивают поодиночке,
Словно у нас из-под ног табуретку.

1985

,

ВОСПОМИНАНИЯ О СТАРШЕМ БРАТЕ

Он спал тяжело и проснулся лишь перед обедом,
И горло потрогал, когда стал пиджак надевать,
И бабка сказала: 'А ну-ка беги за ним следом,
А то на душе неспокойно мне — вдруг он опять…'

Он центр обошел в третий раз и во встречные лица
Глядел напряженно, и было понятно без слов,
Что взглядом своим он все ищет, за что зацепиться,
Но взгляд все скользил, и его все несло и несло.

Когда же он вышел на станцию и, папироску
Спросив у прохожего, жадно ее закурил,
Я больше не выдержал — выбежал из-за киоска
И с криком помчался, и ноги его обхватил.

Он часто дышал и все ждал, когда я успокоюсь,
Дрожащей рукою меня прижимая к груди.
'Ты что разорался?'
'Я думал, ты прыгнешь под поезд'.
'Ну что ты, братишка… уже все прошло… ты иди'.

1984

,

* * *

Из Василия Александрийского

Я бродил среди диких скал,
Вдалеке от любимых рож,
Я не то что от них устал,
Просто слишком на них похож.