милицейский жезл, дубинками. Вот эти предметы насторожили сразу. От камышового кота или шакала отбиться можно, но ведь в этих местах и покрупнее кошачьи встречаются, и полновесных волков замечали. Нет, не для четвероногих тварей эти приспособления, а для того, чтобы сделать больно, но не изувечить. Захотелось быстро убежать.
Хотя, наконечник копья явно выкован здесь, так что надо контактировать, если их интересуют металлические изделия. А ведь определённо интересуют.
— Здравствуйте! Семён Аркадьевич, — мужчина явно назвал себя.
— Доброе утро! Всеслав Ильич, — Славка тоже назвал себя. Он только что сильно напрягся. Так всё было хорошо, а тут эти дубинки.
— Долго вы нас разыскивали, однако, — и мужчина что-то почувствовал и тоже напрягся. Внешне почти незаметно, но есть ощущение. — Пойдемте, позавтракаем, и передохнёте с дороги.
— Спасибо, мы уже перекусили. И времени у нас немного, так что давайте коротко обменяемся самым дорогим, да расстанемся до времени, — понимание того, что жить среди этих людей ему не понравиться, и что предложение остаться здесь, может стать очень настойчивым, заставляет сильнее биться сердце. Но надо сохранять каменное лицо, и держать нить разговора в своих руках. Дать понять, что он, Славка, ведёт тему и задаёт тон. И при этом не следует обижать собеседника. У них в классе борьба за лидерство велась — будь здоров. Шекспир отдыхает. А, если стремишься сохранить независимость, которую политики именуют вооруженным нейтралитетом, приходится обдумывать каждое слово. Погано-то как. Ведь был уверен, что вся эта мулька осталась там, в старом мире!
— И что же у нас самое дорогое? — ага, мужчина почувствовал сопротивление, но не рванул напролом, как школьник, подавлять и сламывать… или сламливать…, а прощупывает почву. В общем — опытный.
— Сведения. Мы живём в пятидесяти километрах к северу, или вверх по правому руслу, на правом же берегу. Примерно в семи километрах от реки. Если будете нас разыскивать, то в месте, от которого начинается тропа, на песчаной косе стоит знак тетраэдральной формы. Можно пройти и посуху и по воде, если осадка лодки не более метра. Нас четверо. Не бедствуем. Ответите на мои вопросы?
— Спрашивай.
— В каком радиусе отсюда нет человеческих поселений?
— Полдня пешком, это километров двадцать пять — тридцать.
— Ваши разведчики добирались до левого материкового берега этой поймы?
— Нет.
— В таком случае советую провести исследование в этом направлении, выбрать подходящее место и передислоцироваться. В половодье ваш остров может подтопить. — Славка не желает этим людям зла, хотя они и вызывают у него опаску. Но он бы хотел, чтобы они жили не очень близко от них.
Посмотрел на Рипу. Тоже напряжена, но, как же он её любит, понимает его без слов.
— В поселении есть профессиональный медик? — теперь её очередь спрашивать.
— Нет.
— Больные, раненые?
— Или поправились, или умерли. Сейчас все в порядке.
Ответный взгляд Славка тоже истолковал верно. Пора подводить черту.
— Если перебазируетесь, оставьте на этом месте указания, как вас найти. Провожать нас не нужно. До свидания.
— До свидания. Будем рады встрече.
Развернулись, пошли. Спокойно забрали копья и топорик и, едва скрылись из виду группы, оставшейся у караульного костра, припустили бегом.
Напряжение, возникшее при встрече с человеческим поселением, которое они так долго искали, оставило после себя настолько сильное впечатление, что ребята, выведя лодку на стрежень, навалились на вёсла вдвоём. Вошли в ритм, успокоились, и три часа выгоняли из крови адреналин. Наверняка ещё до наступления зноя отмахали столько же, сколько за весь вчерашний день. Ну, может не пятьдесят километров, но тридцать верных. И тут их окликнули с берега.
Девушка-подросток в широкой, как сомбреро шляпе махала им с берега и подпрыгивала. Когда стали приближаться, она перебежала, указывая, куда грести. Обогнули оконечность косы, вошли в залив, похожий на тот, что располагался рядом с их речным лагерем, но значительно более длинный, который заканчивался не тупиком, а зарослями камыша, торчащего из воды.
— Приставайте к тому берегу около лодки, — скомандовала встречающая и помчалась куда-то в обход.
Пристали. Рядом наполовину вытащенная на берег лежала долблёнка. Вернее, жжёнка, потому что и изнутри и снаружи её обрабатывали не стальным инструментом, а огнём. Двоих, однако, выдержит. Примчалась девушка. Худющая, загорелая, босая в трусиках и шарфике на груди. В руке копьё с костяным наконечником. На лице улыбка.
— Как хорошо, как здорово, что здесь есть люди, а то мы думали, что только мы и островитяне здесь оказались.
— Привет! Островитяне, это на том берегу? Если день идти вверх по течению?
— Да, там много людей вместе живёт. У них автобус и много еды. Туда фура залетела, гружёная «Дошираками», так что они не голодают.
— А вы не голодаете? Почему к ним не присоединились? — Все трое топают по тропе, которая непривычно круто для этих мест идёт на подъем.
— Витуха поглядела, как они живут, поговорила с тамошними пацанами, и мы решили, что не стоит нам к ним приставать. Тогда уже рыбка ловилась, орешки попадались зрелые и кураги мы насобирали. Потом ракушки стали есть, они хоть и противные, но питательные. Гайка птичек сшибать наловчилась, змей палкой убивать
— Так у вас тут курага прямо на деревьях растёт? — Рипа улыбается счастливой улыбкой, которая бывает при встрече с добрым человеком.
— Нет, растут абрикосы, но они невкусные и давно все попадали на землю. Только мы их собрали, разломили и высушили.
Вот и пришли. При виде строения в голове возникает слово «курень». Землянка, но не выкопанная, а насыпанная. Множество столбов подпирают плетни, поверх которых, вероятно, глина. Горизонтальный потолок и сильно наклонные стены. По краям места для сна, в центре очаг, слепленный из той же незаменимой глины. Видно, что растрескивался и замазывался. И ещё видно, что огонь здесь — основной инструмент. Почти всё пережжено.
На видном месте — полка с сокровищами дома. Две пудреницы, наверняка с зеркальцами под крышкой, картонная коробочка со шпильками для волос. Футлярчики трёх маникюрных наборов, складные плоскогубчики наименьшего размера, в ручках которых спрятаны лезвие ножа, ничего не открывающая открывашка и рахитичные отвёрточки. Две зажигалки, песенник карманного формата, четыре стеклянных флакона: одеколон, лосьон и двое духов. Рипа взяла в руки один из пузырьков и посмотрела на Славика. Что выражал этот взгляд, он так и не понял, но не счастье, это точно.
А под навесом булькал на огне кривобокий горшок, в котором помешивала их провожатая, назвавшаяся Зиной, и продолжала свои ни на секунду не прерывающиеся речи.
— Костяки загрызенных животных иногда встречаются в степи, но камней не отыщешь. Мы раскопали один, только он очень большой. Поэтому вытачивать инструменты приходиться прямо там, где он лежит. Пришлось делать над ним навес. А наши уже скоро придут, вон, Манька прибежала, — указала в сторону, где среди кустов «нарисовалась» маленькая пятнистая олениха с выразительным взглядом. А дальше показались четыре девичьих силуэта. Один — загорелый и без избытка одежды, а два в лёгких сплошных одеяниях, похожих на те, что носили рабы в фильмах про американский юг. Девочки-подростки, сверстницы Зины. Четвертая — дама чуть за тридцать в шортах до колен и майке, обтягивающей очень гармоничную… и пропорциональную… Рипа даже на ногу Славке наступила.
Два неслабых мешка, принесенных прицепленными к положенным на плечи палкам, поставили на землю, поздоровались, перезнакомились, умылись и за стол. Прибывшим мытьё помогло мало. Руки их выглядели так, как будто они их только что вымазали йодом, или еще чем-то, таким же стойким, коричневого цвета.
— Орехи собирали, — пояснила женщина, назвавшаяся Тамарой. Она подняла руки в дирижерском жесте. Четыре девушки подбрались… и прозвучала короткая музыкальная фраза, исполненная на голоса. — Вокальный квартет «Квакушки», — пояснила руководительница.
Ощущение единства с этой группой возникло сразу. Их, ехавших на стареньком «пятачке» руководительницы, чтобы дать концерт в доме престарелых, «переставило» в степь, причём так, что они налетели на оленёнка. Вопрос о том, куда они попали, возник у девчат после того, как они поняли, что не знают, как доставить раненое животное в ветреринарку. Остановились перед оврагом и долго его объезжали, навернув круг в сотню с лишним километров, пока не вернулись в ту же точку, но с противоположной от препятствия стороны.
Продолжили движение и не доехали до границы поймы буквально километр. Закончился бензин. И пять эфемерных созданий, намаявшихся в пропечённой жарким солнцем жестянке, докатили свой экипаж до тени, примотали сломанную ногу оленёнка к палочке и стали устраиваться, как могли. Славка мысленно стекал под стол, когда шла речь о ловле рыбы руками, о сбивании птичек двумя носовыми платками с песком, связанными шнурками от кедов, о резке лозы маникюрными кусачками, которые на самом деле педикюрные, но Гайка, которая Галя, считает, что они маникюрные, потому что у неё такие ногти…
Хорошо посидели после похлёбки, которую ели из выжженного деревянного корытца черпачками из створок ракушек, вставленных в расщепленную палочку. Что характерно, эти изделия оказались адаптированы под правшей. А потом двинулись за орехами.
Белокожие Гайка и Тинка были одеты в белые в прошлом одежды, пошитые из концертных блузок, Витуля и Тамара, такие же смугленькие, как и оставшаяся дневалить Зинка- корзинка, просто накинули на плечи платки, пока путь проходил через открытое место. А потом они добрались до низины, заросшей массой самых разных деревьев. Грецких орехов здесь хватало. Славка с Витулей трясли ветви, забравшись наверх, а остальные собирали, освобождали от кожуры, выносили сушиться на солнышко.
— Так легче нести, — объясняла Гайка. — После мы их на раскалённом песочке на косе доводим, а уже потом складываем в корзины. Лишнего не будет, а вашей команде орешки зимой не помешают, и кураги не забудьте прихватить. Она не очень сытная, но если приготовить с мясом, сильно улучшается на вкус.
Понятно. Девчата их тоже приняли за своих. Конечно, пацанов для этих пигалиц придётся натырить у островитян, которых за своих не считают ни Славка с Рипой, ни Тамара с воспитанницами. Это потребуется годика через четыре, не раньше, когда эти юные создания вырастут. Может, ещё сами себе выберут, да по-человечески соблазнят кавалеров. А вот на счёт Тамары у него предчувствие совершенно иного рода. Уж больно тщательно они с Рипой обсуждают что-то. Не иначе — демографический вопрос. Страшновато становится.
Глава 6
Если рассуждать на тему, кто к кому переезжает, то понятно, что деревья грецкого ореха или абрикосовые перевозить не будешь. А здесь, на второй базе, потребуются нормальные горшки, кирпичи для печки, топор, пила и много работы. Место для своего куреня «Квакушки» выбрали удачно. До воды всего пятьдесят метров вниз по склону. Да и постройка тёплая, только отопление улучшить — и можно зимовать. Конечно, потребуется мужская рука, чтобы навесить хотя бы нормальную дверь. Канавкой постройку обвести, спилить пару старых сучьев, пока не упали на чью-нибудь голову, да хватит здесь дел. Нужен еще один мужчина хотя бы одной с действително правой рукой.
Однако дом в балке уж больно удачно стоит. Водный путь от него на запад почти не разведан — что-то там еще отыщется. И пастбище — мечта, и покосы кругом отличные. А, вздумай они уток или гусей развести — так ставь на берегу речушки кормушки — и вот тебе птичий двор. В общем — горячиться не надо. Как говорил дедушка, то, что выросло — само себя поддерживает и радует, а то, что руками сделано — требует ухода и ремонта. Это он тогда проводил аналогию между разными организационными структурами, и иллюстрировал положение о том, что руководитель должен вести себя как садовник, работая рыхлителем и секатором, а не как строитель, роющий котлованы и возводящий пирамиды.
