немедленном старте – два часа лету. Хотя два часа – это по горизонтали, в плотных слоях атмосферы. А ведь можно верхом проскочить, поднявшись километров на пятнадцать. Два клаца зубами.
– Слушаю тебя, Ветка.
– Добрый день, Зербино. Мне срочно нужен лазаретный глайдер в полном снаряжении. Ты сможешь его подать сюда ко мне минут за сорок?
– Стартую. Буду через тридцать пять минут. Ничего, что с теплой обшивкой?
– Когда посадишь, открой дверку. А мы постараемся не обжечься.
Поставила капельницу. Роженица пришла в себя и залопотала. По-зугрельски понимала только Гульнара. Развела руками: «Говорит, что хочет умереть».
– Скажи ей, что сам Священный Волк дал нам знак. Пусть ведет себя хорошо и слушается воли… Что там у них почитается самым важным… В общем, этого самого.
Диалог длился несколько минут и привел к тому, что в глазах пациентки появилось смирение. Или даже надежда. Зербино попросил связи и нашептал прямо в ухо, что на самом деле сказка о волке никого ни в чем не убедила. Успех принесло утверждение, что жизнь несчастной теперь всецело в руках великой государыни Елизаветы Иржиковны, чья слава… и могущество… и великодушие… Ладно, сейчас главное, что они союзники. Воля к жизни и жажда успеха для роженицы важнее правды.
Рядом загомонил блочок связи. Наоми не видно. У Марты заняты обе руки. Она повернулась бочком, отодвинула локоть, и Гульнара единственной свободной рукой выдернула из футлярчика на ее боку надрывающуюся коробочку.
– Да, дядя Пьяппо. У нее руки заняты. В одной капельница, в другой кардиоскоп и тонометр. Ветка не может. Смотрит и губами шевелит. Кто падает? Знаю. Лазаретный глайдер от Зербино. Ветка попросила. Есть отбой.
Посмотрела на ушедшую в себя Ветку, на Марту в роли штатива.
– Пьяппо сейчас здесь будет со своими парнями. Обнаружил, что из стратосферы что-то сюда рушится. – И, глядя на Марту: – Ты позвала?
Кивок в ответ.
Ветка очень давно не оперировала. И не принимала роды. Сейчас, когда с роженицей все идет своим чередом, когда через считаные минуты в ее распоряжении будет нормальная операционная, ей страшно. Замерла, сосредоточилась, вспоминает, мысленно проводит разрез и… Марта не оплошает. Наоми просто сохранит присутствие духа, Гульнара, в крайнем случае, упадет в обморок. А она? Ведь все в ее руках. Еще раз вспоминаем, как это делается.
Марта через Веткину голову обменялась взглядами с Наоми, сгрузила всю аппаратуру и капельницу на Гульнару и исчезла. Что-то случилось. Ветка последовала за ней.
Из ущелья на противоположном берегу реки вышел отряд конницы и, развернувшись на ходу, понесся в их сторону кавалерийской лавой.
– Марта, поднимай скаут. С фланга дашь цепочку фонтанчиков перед строем. Попытайся никого не убить.
Наоми со штурмовой винтовкой уже встала на колено. Вторая обойма выглядывает из-за голенища. Вообще-то это крайний случай. Она ведь положит всех, от кого ей почудится малейшая угроза Ветке. Полсотни конников на две обоймы – детская шалость. Не надо бы так.
Гульнара уже рядом.
– Кто держит капельницу?
– Сама и держит. – Меч в руках воспитанницы не производит впечатления игрушки.
– Возьми матюгальник. – Ветка подает Гульнаре мегафон, извлеченный Мартой из недр летательного аппарата. Ставит мощность на максимум и показывает, как направить раструб. – Говори. Стоять!!!
Звук просто потряс. Короткое слово на зугрельском языке громыхнуло так, что кони замерли. Комплимент всадникам. Удержались. Ветка величественно двинулась вперед. Наоми со своей винтовкой стремительно смещалась к флангу, чтобы оставить конников в пределах зоны обстрела. Скаут, ведомый Мартой, проделывал то же самое в другую сторону. И тут десантный глайдер дельфином проскользнул в оставшемся пространстве. С кормового слипа выкатывались плотные фигуры в скафандрах и, кувыркнувшись пару раз, образовали цепь. Ну, зугрелы попали. Не приведи Всевышний, кто дернется. Расплющат.
Показала на главаря и сделала подзывающий жест. Спешился. Положил на землю саблю и пошел как миленький. Все понял.
– Здравствуй, уважаемый. Если можешь, попроси своих воинов подождать у реки пару-тройку часов. После поговорим.
– Я дочь ищу. След привел сюда.
– Потерпи. Если нам повезет, та женщина, которая сейчас рожает, останется жива. Тогда ты посмотришь на нее и узнаешь, она ли это. Ребенка мы наверняка спасем. Следопытов можешь направить в обход. Если они найдут уходящие следы твоей дочери, мы не помешаем вашему поиску.
Мужчина вернулся к строю, что-то скомандовал. По два всадника с каждого фланга мирно двинулись в обход цепи. Остальные развернулись и порысили к реке. Лазаретный глайдер тихонько уселся рядышком. Повинуясь жесту, приподнялся и повернулся люком к устью промоины.
Не разбираясь, кто из ее охранников Пьяппо, накнопала его на блоке связи.
– Спасибо, что подоспели. Потолкуй с предводителем. Настрой мирный. Если надумаете силой меряться, так проследи, чтобы без членовредительства. – Повспоминала. Ничего важного на ум не пришло. – Меня не отвлекать. Давно не оперировала.
Роженица выглядела плохо. Взялись за углы клеенки и перенесли прямо в операционную. Очки, ультрафиолет, герметизация, режим стерильности. Марта уже разбирается с биксами, Гульнара и Наоми ловят каждый взгляд. Вода, раствор, перчатки…
Получилось. Возможно, были какие-то погрешности. Но это на взгляд высокого мастера. В пределах своей компетентности Ветке не в чем себя упрекнуть. Новорожденная голосит так, что в ушах звенит. Музыка. Роженица отходит от местного наркоза. Ох, как ей нынче несладко. Жестоко, конечно, но на общий с такими помощниками не решилась. Гульнара трижды побывала в обмороке, однако сейчас на ногах. Что-то делает.
Панцирь, кортик, щит на руку, дротики за спину. Пора к основным обязанностям на международную арену. Гульнара снова в доспехе кружевной ковки. Наоми в боевом скафандре. Марта дежурит в палате.
Костры у реки, бараны на вертелах. Стреноженные кони пытаются пастись, что приводит к переходам от одной отдельно торчащей былинки к другой. Вокруг спешенных всадников кольцо ее стражников в полной боевой выкладке. Один из прибывших связан и избит. Ткнула пальцем в троих своих парней, показала на пленника, потом в сторону глайдера. Поняли без слов. Тех, кто попытался им помешать, разметали голыми руками. Сабля или копье – не имеет значения. Отмахнулись, будто от мух, и потащили свою ношу куда велено. Марта обработает раны, залепит синяки. Остальное можно доделать позднее.
Подошла к предводителю, сидящему у костра на снятом с конской спины седле. Ноги подкашиваются от усталости, но сесть ей не предложат. И не нужно. Блаженно растянулась на левом боку прямо на гравийной подстилке.
– Родилась девочка. Здоровая. Мать поправится через неделю. Вот ее лицо. – Протянула блок связи. Там на табло зафиксировано изображение роженицы.
– Моя дочь, принцесса Малу. Выдайте мне ее и ребенка. Я должен их казнить. И пленника, которого вы отобрали. Он отец.
– В чем их провинность?
– Они ослушались моей воли. Наш обычай велит карать неповиновение.
– Отнимите, если сможете.
– Вы на моей земле. Должны повиноваться ее правителю.
– За рекой, да. Но не в землях серых братьев. Тут право сильного. Сражайтесь.
Мужчина встает, выхватывает саблю и… Ветка уже на ногах. Ее кортик рожком гарды врезается в его запястье. А тело, продолжая движение, довершило начатое, врезав по голове щитом, закрепленным на левой руке. Сподвижники поверженного, кто шевельнулся, уже скручены бойцами Пьяппо. Остальные кладут
