скрылся из виду за кустом… Педро вздохнул и растянулся на постели. Нащупав рукой сумочку, забытую женой, он почувствовал себя спокойней.
Фред, запыхавшись, подошел к гостинице. Из сада он видел, как хозяева готовят ужин на кухне. Он толкнул входную дверь и быстро шмыгнул к неосвещенной лестнице.
Матильда с грохотом поставила кастрюлю на огонь.
— Как хочешь, Шарль, но все же неприятно, что он так старается, чтобы его не увидели, этот твой «месье» Куртуа!
Ее муж хихикнул:
— Заметь, что в настоящий момент между ними кошка пробежала.
— Откуда ты знаешь?
— Ну как же, иначе он бы не отправился на прогулку без нее. Впрочем, она-то не прячется, можешь мне поверить, она славненькая.
— Ты думаешь, он так маскируется, потому что боится своей законной…
— Почему бы и нет?
Поднявшись наверх, Фред приоткрыл дверь. При свете керосиновой лампы он увидел Терезу, лежащую на кровати. Она не шевельнулась. Фред тихонько прошел через комнату и остановился у окна, глядя в сторону дороги, где стоял трейлер.
Педро погасил в пепельнице сигарету и взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Он посмотрел в окно, не возвращается ли Жермена, но ничего не смог разглядеть. Тогда он выключил свет.
Тишина, глушь. Лишь временами под порывами ветра раскачивались ветки.
В мрачной задумчивости он вернулся к постели. Что за идея пришла ей в голову — раздобыть револьвер? Кстати, надо от него избавиться. Педро раскрыл сумочку жены, стал искать на ощупь, откладывая пудреницу, помаду, вещицы, которые обычно женщина носит с собой. Неожиданно у него вырвалось проклятие. Он вытряхнул содержимое сумочки на одеяло и разбросал нервным жестом. Затем зажег свет, чтобы окончательно удостовериться: револьвера не было.
Вероятно, она вынула его, пока Педро занимался бродягой, заглянувшим вечером к ним в окно.
Глава XIII
Дениза, примерная секретарша ЭКСИМ, в частной жизни была вполне современной девушкой. Ее характер был достаточно противоречив, позволял ей верить в благотворность мгновенных решений и в то же время в действенность старых добрых рецептов. Один из них — «примирение на подушке». Резким движением она скинула туфли и надела домашние тапочки.
— Ты не раздеваешься? — спросила она Поля.
Поль с мрачным видом курил одну сигарету за другой, явно давая понять, что сердится.
— Нет! — обернувшись, прорычал он. — Еще вопросы есть?
— Прошу тебя, милый, если хочешь что-то сказать, поторопись. Уже поздно, а мне рано вставать на работу.
Когда она вот таким образом низводила его праведный гнев до детских капризов, он одновременно и любил и ненавидел ее.
— Мне тоже, представь себе, — парировал он, не найдя ничего лучшего.
С видом покорившейся пленницы, уверенной в том, что ее красота поможет ей одержать победу, Дениза приблизилась к Полю. Она обняла его за шею и спросила тоном великомученицы:
— Разве это хорошо — дуться на меня уже второй день?
Поль что-то пробормотал в ответ: теперь ему уже совсем не хотелось ссориться.
— Мы проводим вместе всего полтора дня в неделю, любимый, — продолжала Дениза жалобно и смиренно. — Давай не будем их портить!
Поль тут же постарался доказать, что полностью с ней согласен. Только этого она и ждала.
— Нет, пусти, ты заставляешь меня страдать, — смертельно обиженная, прошептала Дениза и отстранилась.
Этот давно испытанный прием вывел Поля из себя:
— Ах так! Браво! Теперь, как всегда, должна последовать расплата!
Дениза скользнула в постель, целомудренно прикрывшись простыней.
— Расплата? Какая расплата, мой бедный Поль?
— Говори, говори! Мадам устраивает маленький стриптиз и, как только чувствует, что я завелся, начинает допрос!
Дениза будто с луны свалилась:
— Так дело в этом? Брось! Ты дулся еще до этого, дорогой.
— Нет! — завопил Поль. — Дело не в этом! Ты переиначиваешь все, что я говорю.
— Тогда объясни, Поль.
— Вот именно! Ты требуешь объяснений в тот момент, когда…
— Но что тут плохого? — воскликнула Дениза. — Должна же я знать, что с тобой происходит!
Почти сдавшись, он безнадежно махнул рукой:
— Ты права, ладно! Как всегда. У тебя железная логика. И к сожалению, получается, что твоя логика разрушает мою!
Однако перебранка не мешала ему раздеваться. Значит, он остается. Успокоившись и не заботясь больше о простыне, Дениза встала.
— Ну, так выскажешься ты наконец? — спросила она требовательным тоном.
— Нет! Предпочитаю заткнуться…
И не без оснований, поскольку мужчина находится в невыгодном положении в тот момент, когда стягивает с себя брюки.
— Ах! Ты предпочитаешь заткнуться! Мне кажется, это не очень смело с твоей стороны!
Задетый за живое, он повернулся и чуть не упал, запутавшись в штанинах.
— А заигрывать со своим шефом — это смело, не так ли?
Дениза ударила себя в грудь, стараясь делать это не очень сильно:
— Я? Я заигрываю с шефом? Что ты еще выдумал?
К счастью, Полю удалось наконец снять брюки, и он убрал их под матрас, аккуратно сложив.
— Выяснил! — ухмыльнулся он. — Выяснил, а не выдумал.
— Объясни, пожалуйста. Я не умею разгадывать шарады.
— Опасаюсь людей, которые говорят, что не умеют разгадывать шарады, потому что…
— Оставим премудрости до другого раза! — оборвала его Дениза.
Поль обдумывал свои высказывания, тщательно обрабатывал их в уме, готовил их, чтобы выдать потом в обществе, а Дениза умела разрушить все в зародыше. Он готов был ее убить.
— Во всяком случае, Жюльетте ты рассказывала совсем другое! — завопил он вне себя.
Властным жестом Дениза приказала ему не кричать, указав на стены и напомнив о соседях, которым совершенно ни к чему знать, «что ты меня не любишь». Она одерживала верх по всем статьям.
— Ты не станешь отрицать, что совращала этого фата, у которого денег куры не клюют, пока я скучал, ожидая тебя…
— Это Жюльетта, — задумчиво произнесла Дениза.
Подумав секунду, она вынесла приговор подруге одним словом:
— Стерва!
— Стерва или нет, ты признаешься?
— Ничего подобного! Это неправда! Ах, ты б посмотрел на себя. Во времена инквизиции ты бы многого добился!
— А тебе бы подошла Древняя Греция с ее куртизанками!
