вытащить меня отсюда: подняться наверх в лифтовое отделение, подтянуть оттуда лифт к этажу, на котором двери можно открыть снаружи какой-то проволокой — меня в прошлый раз именно так и вытащили лифтеры, — и получится, что Жека напрасно пострадал, потому что я все равно не смогла убежать от них.
Нет, ждать нельзя, и ехать тоже нельзя, они меня поймают. Но зато можно попробовать самой выбраться из лифта — лифт так и будет стоять на месте, а я из него исчезну.
Я толкнула слегка прямоугольный светильник в потолке.
Он приподнялся. Это был люк, и, значит, его не закрыли — теперь даже хорошо, что у нас такие лифтеры, которым на все наплевать.
Я приподнялась на пальцах и осторожно, стараясь не шуметь, открыла этот люк-светильник — он был на петлях и откинулся в сторону. В такой люк даже мужчина пролезет, а уж мне с моей фигурой вообще просто. И через полминуты я была уже на крыше лифта. Вот только руки у меня стали такими грязными, как у ребят, у слесарей, которые всегда меняют масло в моей машине.
Я встала на этот порог двери четвертого этажа, одной рукой держась за какую-то железную полоску, приваренную к двери, а другой нажимала на всякие колесики на верху этой двери.
Всему этому меня научил Сережка, после того как я застряла в лифте. Он мне рассказал, как можно выбраться самой.
Но у меня ничего не получалось, потому что я знала, что нужно нажать на какой-то ролик, а вот на какой — понятия не имела.
И вдруг неожиданно одно колесико действительно отошло в сторону, когда я надавила на него рукой, а за ним поехала и половинка двери.
Я открыла ее до конца, вылезла на лестничную площадку, осторожно отпустила половинку двери, чтобы она не хлопнула, повернулась к лестнице, чтобы скорее бежать домой и вымыть руки.., и увидела Веню. Он стоял на ступеньках и смотрел на меня. Мне так захотелось провести своими вымазанными по локти руками по его так чистенько выбритому лицу, что мне большого труда стоило удержаться от этого.
— Я не сомневался, что увижу что-то подобное, — сказал он и продолжил:
— Только, Маша, давай сразу договоримся, что ты не кричишь и не будишь людей, а то мне придется засунуть тебе в рот тряпку.
— Ты даже тряпку с собой захватил? — сказала я и обернулась.
За моей спиной уже стоял Шурик. На лбу у него была очень хорошая шишка.
— У Шурика в кармане, — сказал Веня.
— Хорошо, я не буду кричать, только не нужно мне затыкать рот тряпкой. — — Тогда пошли.
— Можно мне сначала зайти домой, руки вымыть.
Веня вынул из кармана носовой платок, протянул мне.
— Я им что, думаешь, ототру машинное масло? — возмутилась я.
— Домой к тебе не пойдем.
— Почему?
— Потому что неизвестно, что ты придумаешь по дороге.
Он нажал кнопку вызова лифта. Теперь, когда лифт был пустой, он снова начал ездить. Мы сели в лифт и поехали на первый этаж. Когда мы стали выходить из лифта, он взял меня за плечо, повыше локтя, Шурик за другое.
— Там снайперы не сидят на крышах? — поинтересовалась я. — Ты не позаботился на всякий случай, чтобы я не убежала?
— Это не было бы лишним, — проговорил Веня.
Мы подошли к черной «Волге», на которой они меня возили в прошлый раз, Шурик открыл заднюю дверцу. Я увидела там откинувшегося на спинку Жеку.
— Залезай, — сказал Веня.
— Я не буду сидеть рядом с ним, — кивнула я на Жеку. — Он очнется и убьет меня.
— Ничего он тебе не сделает. Садись, Я видела, что спорить бесполезно, и забралась на заднее сиденье. Следом за мной сюда же сел и Шурик.
— Держи, — сказал ему Веня, когда сел за руль, и он протянул ему наручники.
Шурик взял их, схватил меня за руку своей здоровой рукой и стал пытаться другой, которая, как я теперь поняла, действительно была в гипсе, застегнуть на мне наручник.
— Только сильно не сжимай их, а то они мне все руки поцарапают, — сказала я и не только не стала возмущаться, что на меня надевают наручники, но даже помогла Шурику, а сама подумала, что я знаю, что я от них могу освободиться, если их зажать не очень сильно, а вот они этого не знают.
Но потом я немного испугалась, потому что Шурик второе кольцо наручников защелкнул на запястье Жеки.
— Послушайте, может быть, не надо меня к нему приковывать. Может быть, лучше к двери или еще куда-нибудь.
— Не волнуйся, Жека тебя уже боится больше, чем ты его, — сказал Веня.
— Вот и я об этом же, человек от страха может все, что угодно, натворить. А если он захочет убежать? Он же меня потащит за собой, как собака консервную банку за хвостом, — я видела один раз в детстве, как мальчишки издевались так над собакой. Вы надо мной так же хотите издеваться?
— Не ты же его за собой потащишь, а он тебя, — сказал Веня, трогая машину с места.
— Тогда не понимаю: какое тебе удовольствие над своим приятелем издеваться, как над собакой?
Веня ничего не ответил, конечно — не каждое удовольствие можно выразить словами.
— Шура, — я посмотрела на него, — а что у тебя с рукой? Перелом?
— Перелом, перелом, — ответил Шурик со злостью.
— Это бывшая жена Владислава так с тобой? Неблагодарная. Ты ее сделал наследницей целого дома. А она так с тобой.
— Ты бы поменьше разговаривала, — недовольно сказал с переднего сиденья Веня.
— А я и не сказала ничего такого, чего бы здесь никто не знал.
Веня остановил машину. Я узнала место, куда меня привезли, — это был дом, где жила Галина.
В квартире Галины было семь или восемь комнат.
Веня проводил меня в одну из Них, я отодвинула плотную тяжелую штору' мне захотелось посмотреть хотя бы на фонари на улице, но я ничего не увидела — окна были разрисованы и превращены в какое-то подобие витражей.
— Веня, ты свободен, — разрешила я ему уйти.
Он как-то странно покачал головой, глядя на меня, словно чего-то не понимал.
— Нет, не свободен, — передумала я.
Веня снова посмотрел на меня. Теперь в его взгляде был грустный вопрос: «Ну, что тебе еще нужно?»
— Какое вы имели право отобрать у меня мой телефон?
Верните мне его.
— Маша, ты не представляешь, какой наивной и глупой ты иногда кажешься.
— А мне что, не идет быть наивненькой и глупой?
Он подумал немного и сказал:
— Идет. Особенно в сочетании с тем, какая ты есть на самом деле.
— А какая я, Вень? Расскажи мне, — попросила я чуть-чуть застенчиво.
— Все, до завтра.
— А мой телефон?
— Хорошо, завтра получишь свой телефон. — И он вышел, закрыв дверь на ключ. Я легла на диван и стала думать: почему они привезли меня именно сюда? Но едва ли на этот вопрос я могла бы ответить без подсказки. Но думала я недолго. Я была уставшей и измотанной. И я почти сразу уснула. Плохо просыпаться, если ты не знаешь, что на дворе: утро, день, вечер или ночь — настроение от этого сразу становится плохим, а если оно уже было плохое, тогда оно становится еще хуже.
Я поднялась с дивана, подошла к двери и постучала по ней. Ключ в замке повернулся, и я увидела Шурика.
