напасть.
Чтобы успокоить нервы, подруги еще немного походили возле дома Аркадия, стараясь ходить там, где их мог из окна увидеть Антон. Немного утешившись этой безобидной местью, они пошли в ближайшее кафе, где заказали по большому куску торта, кофе и мороженое.
– Не знаю, как тебе, а мне этот тип показался опасным.
– Смотрит, словно укусить собирается.
– Злой такой!
– И страшный. Скалится-то как!
– Монстр!
– Хорошо, что мы с ним встретились и разбежались. А представь, с таким в одном доме жить.
– Жуть!
– Повезло нам, что и говорить.
– Ага! И не говори.
Тортик и кофе с мороженым окончательно утешили подруг и примирили с жизнью. Что поделаешь, встречаются иногда еще в нашей жизни моральные уроды.
– Кстати, об уродах, – пробормотала Мариша, покосившись на запиликавшую у нее под рукой в этот момент трубку. – Моя снова звонит.
– Твоя? Кто твоя?
Но Мариша вместо ответа так выразительно посмотрела на Инну, что та быстро сообразила:
– Соперница?
– Ага. Взять трубку?
– Она что, издевается?! – возмутилась Инна. – Чего она тебе снова звонит? Мы и так угробили на нее два чудных вечера! А вчера еще и промокли до костей.
– Так взять трубку или нет? Она звонит.
– Возьми и пошли эту дуру подальше. Кстати, как ее хоть зовут?
– Не знаю.
– Так спроси! – велела ей Инна. – Будет, что кинуть потом Смайлу в морду!
После общения с Антоном Мариша была готова загрызть сейчас любого.
Мариша взяла трубку.
– Я все поняла! – заявила ей эта пискля. – Ты меня боишься! Боишься, поэтому и не приходишь на встречи.
И как с ней разговаривать? Сама не пришла, а на Маришу стрелки переводит.
– Сегодня – последний раз, – произнесла тем временем девица. – Если не придешь, он – мой!
Маришу это развеселило. То кричала, что уже все решено, осталось обговорить лишь детали. А теперь оказывается, что от их встречи зависит так много.
– Знаешь, забирай его себе, – великодушно предложила Мариша. – И покончим на этом.
– Как? – ахнула девица. – Ты отказываешься от своего мужа?
– Ну да.
– Добровольно?
– Да.
– Но… Но так не бывает.
– Бывает. Вы меня с ним просто достали. Живите себе, как хотите. И меня не трогайте.
– Нет, нам нужно встретиться.
– Да зачем же? Говорю, живите счастливо, плодитесь и размножайтесь.
– А где? Ты живешь в квартире, которая тебе целиком не принадлежит.
Ах, вот мы и добрались до самого главного! Девице, оказывается, негде плодиться и размножаться. И она хочет часть жилплощади Мариши.
– Хорошо. Сегодня – последний шанс, – строго произнесла Мариша. – Не придешь, в следующий раз встретимся в суде. Да, и кстати, раз уж так получилось, как тебя зовут?
– Марина, – пискнула трубка, и Мариша в сердцах бросила свой мобильник.
У этой стервозы еще и имя похожее! Марина! И где же была вчера эта блондинка и красавица Марина, когда вторая блондинка и тоже красавица Мариша мокла в ожидании нее под проливным дождем у памятника Ленину?
– Сегодня я наряжаться не стану, – заявила Мариша. – Черт с ней. Пусть подавится и моим мужем, и квартирой. Все равно я лучше. И нечего мне наряжаться, чтобы это доказать какой-то дешевой швабре.
Во второй половине дня Марише позвонил следователь. Держался он очень приветливо, но Мариша почувствовала, что следователь чем-то сильно озабочен.
– Что-то случилось? – осторожно спросила она у него.
– Нет-нет. Все нормально.
– Гражданин Пятаков, не врите мне! Я же чувствую, что у вас что-то неладно.
– Ну ладно, – вздохнув, признался следователь. – Будь по-вашему. Случилось. Случилось то, что я ей верю!
– Кому?
– Этой Людмиле Ильиничне. Она клянется, что знать не знала ни полковника Сергеева, ни каменщика Горбунова.
– И что?
– И я ей верю!
Мариша слегка запаниковала. О чем он говорит? Плохо то, что он верит своей подозреваемой? Но почему это плохо?
– Да потому, что тогда у нас остаются висеть два… нет, даже три убийства. Полковника, Горбунова и этого жуткого Влада.
– Вы объединили эти четыре дела в одно?
– Да. Но теперь я даже не знаю, что и делать. Не могу же я повесить на женщину еще три трупа? А если она их не убивала?
– Она их и не убивала.
В этот момент в голове у Мариши мелькнула неясная мысль. Но Пятаков снова заговорил, и мысль улетучилась.
– И еще мне звонил один из знакомых наших потерпевших.
– Кто?
– Некто Иван Удавленников.
– Удав!
– Вы его тоже знаете? – В голосе следователя слышалось недовольство, и Мариша тут же принялась объяснять, как и при каких обстоятельствах они познакомились с Удавом.
– Не нужно! – перебил ее Пятаков. – Лучше послушайте, что придумал этот тип.
– И что же?
– Он хочет, чтобы мы выделили ему охрану!
В голосе следователя слышалось такое возмущение и негодование.
– Охрану? Ему? Но зачем? Кого он боится?
– Верней, он просит не за себя. За своего друга.
– За близкого друга?
– Очень. Плачет, что тот станет следующей жертвой маньяка.
– Но почему он так в этом уверен? И кто, он считает, станет следующей жертвой?
– Ты что, ему веришь? – внезапно вспылил Пятаков.
– Ну, раз человек говорит… Раз ему кажется…
– Мало ли, кто и что говорит! Мало ли, что ему кажется! Если я стану выделять оперативников каждому, кому кажется, то у меня будет просто некому работать.
В голосе Пятакова слышалась уже не злость, а отчаяние.
– Я понимаю, – попыталась утешить следователя добрая Мариша. – Работы у вас в отделе выше крыши.
