– Может быть, у вас кавалер завелся?
– Вот уж нет! Зачем он мне в моем-то возрасте?
– Да какой там у вас возраст!
– Ах, что ты, милая, я уже совсем старушка!
– Не выдумывайте, тетя Люся. Вы у нас еще в самом соку.
– Да все равно кавалеров-то нет. Вот был у меня один на примете, да и тот…
– Вы про нашего дядю Борю говорите?
– Про Борю, – печально вздохнула тетя Люся. – Да, про него.
– А вы с ним близко общались? Может быть, он вас и замуж звал?
– Звал, – как-то уж совсем тоскливо произнесла тетя Люся. – Шутил, оказывается. А я-то дура…
Она не договорила и махнула рукой. А подруги переглянулись. В тете Люсе они сегодня увидели что-то новенькое. Она что же, была влюблена в своего соседа? А как же тогда ее обещание помочь Лебедевой рассекретить тайны Паршавина? Тетя Люся клялась и божилась, что раздобудет какую-нибудь интересную информацию про Паршавина.
И что? Не очень-то это похоже на поведение любящей женщины. Скорей уж смахивает на поведение оскорбленной и обиженной дамы сердца, жаждущей мести и реванша. Не важно какого, но реванша, торжества над своим обидчиком.
– Тетя Люся, а вот та женщина, которая приходила к вам, она кто?
– Какая женщина?
– Не притворяйтесь, тетя Люся. Та женщина, которая Лебедева.
– Ах, Аллочка! – расплылась в приторной улыбке тетя Люся. – Это моя подруга. Очень давняя и хорошая.
А Лебедева утверждала, что познакомилась с тетей Люсей случайно и не так давно.
– А как же так получилось, что ваша подруга одновременно явилась приемной матерью дочерей вашего покойного соседа?
Тетя Люся вся сморщилась и скрючилась, словно ей было невыносимо больно и холодно.
– Умоляю вас, девочки, – пролепетала она. – Это не моя тайна! Я не могу вам ее открыть.
– А чья? Чья это тайна? Лебедевой? Это она убила Паршавина? Это ее вы выгораживаете? Чтобы покрыть делишки подруги, вы придумали, что Никита приходил к дяде?
– Ах нет! Не делайте из меня чудовища! Никита в самом деле в тот вечер был у своего дяди. Это правда. Но Аллочка… Она пришла раньше. И когда все это произошло, она буквально умоляла меня не выдавать ее следствию. Сказала, что просто поговорила с Борей, и все.
– И все?
– Все! Поговорила, а потом наверх поднялся Никита.
– Значит, та женщина, с которой столкнулся Никита, была Алла Лебедева?
– Ну да.
– И это она пригрозила ему смертью, если он начнет болтать и выдаст ее следователю?
– Никита и Аллочка не были знакомы!
– Но Лебедева была в квартире вашего соседа? Она могла убить его?
– Алла – замечательная женщина. Прекрасная мать и верная супруга. В голове не укладывается, как она могла так поступить!
Набычившись, Ритка смотрела на тетю Люсю.
– Ну и врунья же вы! – возмущенно воскликнула она. – Оговорили Никитку, а ведь правда совсем проста.
– Что же это за правда, Риточка?
– Небось Лебедева приплатила вам за молчание. Конечно, такая богатая дама, и вы с ней дружите. Конечно, она вам заплатила, чтобы вы перед следователем не упомянули про нее, но зато вспомнили про Никитку. Отсюда и сегодняшние ваши деликатесы. Раньше-то вы не больно себя свежим виноградом и икоркой баловали. Больше все яблочки «эконом» и селедку трескали!
– Риточка, как ты можешь так говорить?
– Могу! Могу, потому что вы страшная врунья. И вы фактически покрываете преступницу!
– Но я правда видела твоего Никиту.
– И Лебедеву тоже!
– Ну, и ее видела. Но ведь Аллочка не могла.
– А Никита мог?
– Никита все-таки мужчина, – осторожно пробормотала тетя Люся, но, заметив зверский взгляд Ритки, тут же спохватилась и воскликнула: – Что я говорю, старая дура! Никита тоже не мог!
– Он не мог, она не могла. А в результате ваш сосед мертв. Кто-то из них убил его!
– В квартире полно отпечатков пальцев Никиты.
– Но кто-то должен был подкинуть в квартиру улики против Никиты. Не сам же он это сделал. Уверена, это выходка Лебедевой. А отпечатки… Отпечатки могут найтись и ее. Главное, если экспертам будет с чем сравнивать.
– Ты предлагаешь сдать им Аллочку? – заплетающимся языком спросила тетя Люся у девушки. – Мою подругу?
– Не сдать, а проявить гражданскую сознательность. Если ваша подруга примется убивать направо и налево, вы и дальше будете ее покрывать?
– Ах, я не знаю. Это все так ужасно. На одной чаше весов Никита, а на другой Аллочка. Как трудно выбирать.
– Выбирать будет следователь, – строго сказала Рита. – А вы просто должны упомянуть при нем о своей подруге Лебедевой, которая заходила к вашему соседу в тот злополучный день. Понятно?
– Да, да. Понятно. Конечно, ты права, Риточка. Я должна. Это мой гражданский долг, верно?
– Именно так.
– Хорошо, – покорилась неизбежному тетя Люся. – Я готова. Когда мне поговорить со следователем? Завтра?
– Лучше сегодня.
– Хорошо, я согласна.
В голосе тети Люси звучала такая отчаянная решимость, что подруги ей поверили.
– Можно поехать к следователю прямо сейчас. Он как раз у Лебедевой.
– Нет, нет! Я так не смогу! – снова запротестовала тетя Люся. – Не хочу видеть глаза Аллочки, когда буду рассказывать про нее… про ее…
Тетя Люся закатила глаза и явно приготовилась упасть в обморок. Все уговоры подруг ни к чему не привели. Тетя Люся упорно отказывалась.
– Лучше наедине со следователем, – твердила она. – Мне так будет легче.
Подруги растерянно переглянулись. Ну, не тащить же им тетю Люсю силой? Несмотря на свое изящное телосложение, старушка, похоже, обладает хорошими физическими силами. Такие сумищи из магазина одна перла! Да Ритка с Маришей вдвоем и то еле с ними управились, все вспотели. А тетя Люся их перла одна. И не несколько метров от кафе до дома, а прошагала не меньше пятисот метров.
Тем не менее подруги предприняли еще одну попытку, чтобы исправить ситуацию. Верней, собирались предпринять, но им помешал звонок в дверь.
– Кто там?
– Тетя Люся, это к вам.
– Слышу, деточка, – слабым голосом произнесла тетя Люся. – Но я никого не жду.
Но все же тетя Люся поплелась к дверям. Открыла их и испуганно замерла на пороге. Вся ее закостеневшая фигура выражала такое напряжение, что подруги невольно подались вперед. Кто же там пожаловал? Что за чудовище, которого так испугалась тетя Люся?
Однако их ждало разочарование. На пороге стояла невысокая темноволосая женщина, при одном взгляде на которую подруги поняли: она приехала издалека. По ее дорожной сумке, покрою ее одежды и даже цвету и выражению ее лица подруги сразу же смекнули – иностранка. Тем не менее заговорила женщина на чисто русском, может быть, слегка запинаясь и словно бы подбирая подходящие слова, но без
