занимался утром, если бы не расписание, по которому он привык жить: стакан воды, зарядка, какао с галетами на завтрак, прогулка по парку. Неважно, что прогулку он тоже не мог припомнить. Это всего лишь значило, что все прошло как всегда, не случилось ничего неожиданного. Голуби были все те же, лавочки выкрашены той же зеленой краской, аллейку не перегородили в связи с какими-нибудь дорожно-ремонтными работами.
Прикрыв глаза, Павел Иванович подумал, что какао стало каким-то безвкусным. То ли дело раньше! Тогда выпускали прекрасное какао, которое нужно было варить, почти как кофе. Покойная Галочка так делала: каждое утро готовила ему ароматный напиток. Ставила на огонь ковшик со свежим молоком, кипятила, засыпала две ложечки порошка, добавляла сахар, немного корицы и ставила перед Павлом Ивановичем полный стакан с сказочно вкусным какао. После того как не стало Галочки, Павел Иванович перестал покупать порошок, который нужно было варить, и перешел на растворимое какао. Две ложки в стакан подогретого молока – и готово. Только вот вкус уже не тот, и, главное, аромата нет. Все равно что после чудесного свежепомолотого кофе перейти на растворимый порошок...
А сейчас ему казалось, будто это псевдокакао утратило и тот слабый вкус, который имело.
Так, думая о какао и Галочке, Павел Иванович задремал. Сколько он просидел в кресле, он не знал, но очнулся от подозрительного шороха. Открыв глаза, мужчина увидел, как маленькое желтое пятно света по-свойски ощупывает его книжные полки. Девушку, находившуюся в комнате, Павел Иванович заметил не сразу.
Странно, он не испугался. Он узнал свою гостью, несмотря на то что луч света лишь на мгновение выхватил ее фигуру (девушка, в задумчивости остановившись посреди комнаты, «поиграла» фонариком и невольно осветила себя). Это была та милая и загадочная леди, которая жила под ним. Сегодня она была одета не так экзотично, как всегда, а просто, как обычно одевались другие девушки ее возраста. Кажется, ее звали Дианой.
Девушка нервничала. Павел Иванович этого не увидел, но почувствовал. Воздух в комнате будто звенел от напряжения, которое исходило от Дианы. Напряжение, возникшее от страха, что ее застукают в чужой квартире, что ей не дадут сделать то, что она задумала, что все ее усилия окажутся напрасными.
Павел Иванович открыл было рот, чтобы поинтересоваться у Дианы, что она делает в его квартире. Но спохватился, что может напугать ее. Что ему потом делать с лишившейся от страха чувств девицей? Вызывать «Скорую», объясняться, врать, чтобы как-то покрыть эту девушку, незаконно проникшую в его жилище? Нет, зачем? Павел Иванович как-то сразу понял, что девушка не задумала ничего плохого. Она влезла не с целью наживы (впрочем, поживиться в его квартире было нечем, разве что старыми газетами и книгами), а поступила так только от отчаяния.
Диана что-то торопливо искала: шарила лучом света по книжным полкам, копалась в бумагах на столе. «Альбом!» – осенило вдруг Павла Ивановича. Ну конечно, она ищет альбом! Едва ли не единственную ценность, которая была в его квартире. Мужчина собрался было возмутиться, решительно заявить наглой девице, что альбом – это его собственность и отдавать его ей он не собирается. Но девушка, закончив исследовать книжные полки, опять замерла посреди комнаты, растерянно вертя в руках фонарик и озираясь. На ее лице было написано такое отчаяние, что сердце Павла Ивановича сжалось. «У девочки что-то случилось», – подумалось ему. «Ей надо помочь!» – будто наяву услышал он голос покойной Галочки. Жена всегда была сердобольной. Переживала и за людей, и за голубей, и за бездомных собак. Зачастую просмотр вечернего выпуска новостей заканчивался для Галочки приемом сердечных капель и последующей бессонницей. «Ей надо помочь!» – вновь услышал он голос покойной жены, на этот раз полный уже не сочувствия, а твердой решимости. «У этой девушки умирает ребенок. Альбом нужен ей для его спасения», – продолжала «нашептывать» ему Галочка.
И на Павла Ивановича будто снизошло озарение: он понял, что покупал альбом не для себя, а для того, чтобы сохранить его и отдать этой девушке. А когда он передаст его ей, тем самым выполнив свой долг, то сможет уйти к своей Галочке.
«Ай-ай-ай», – в отчаянии простонал мужчина, досадуя на свою рассеянность. Ведь альбом куда-то пропал! Куда? «Галочка, умница, хозяюшка, помоги!» – взмолился Павел Иванович, мысленно обращаясь к покойной супруге. «Ох, Павел Иванович... – вздохнула та, осуждая его за беспорядок, который он развел в ее отсутствие. – Ты же с этим альбомом спускался газеты смотреть!»
И Павел Иванович обрадованно подскочил на месте, издав тихий возглас ликования.
– Кто здесь?! – нервно выкрикнула девушка и направила луч света прямиком в кресло, где сидел Павел Иванович.
«Это я, милая леди, вы не бойтесь», – хотел ответить он, но в это время в коридоре его квартиры послышались голоса. Комнату слабо осветил свет, проникший сюда через открытую входную дверь с площадки. И в квартиру вошла компания из двух молодых людей и соседки Алевтины.
– Это не то, что вы могли подумать! – забормотала Диана, прижимая к груди руки. – Я вам все объясню!
Павел Иванович поднялся из кресла, чтобы вступиться за «воришку», и в этот момент встретился взглядом с Алевтиной. Девушка испуганно пискнула, пробормотала извинения и пулей вылетела из квартиры.
День не шел, а вязко тек, будто густой мед из опрокинутой банки. Илья то и дело поглядывал на часы и огорченно вздыхал, перемежая вздохи с зевками. Время будто остановилось. Когда Шахову казалось, что уже должен был пройти как минимум час, стрелки нагло врали, будто прошло всего пять минут. Илья не верил и переспрашивал время у коллеги, у которого работа, наоборот, кипела. Коллега раздраженно отвечал, и цифры, которые он называл, совпадали с теми, что показывали часы Ильи.
Работа не шла. Шахов за весь день не назначил ни одной встречи, пару раз нагло сбросил звонки и сидел, уткнувшись в компьютер с таким ужасно деловым выражением на лице, что не возникало и сомнения в том, что вместо работы он раскладывает карточные пасьянсы.
А как еще мог проходить день после бессонной ночи? Домой Илья попал лишь около четырех утра, пару часов ему удалось поспать, да и то беспокойно. Снились ему какие-то тряпичные манекены без лиц, толпой надвигавшиеся на него. Руководила процессией Алевтина, одетая почему-то в клоунский костюм. На руках у Алевтины была кукла-младенец, издающая механический плач. Следом бежала захлебывающаяся в рыданиях Диана, одетая в какое-то тряпье, и просила вернуть ей куклу. Алевтина разворачивалась к ней со злорадной усмешкой и разводила пустыми руками: «Ее у меня уже нет». И указывала рукой куда-то в сторону: «Вон она!» А там вместо ожидаемой куклы и Диана, и Илья видели розовощекого Евгения, на голове у которого был поварской колпак, а в руках – блюдо с булками. Евгений торопливо поглощал булку за булкой и улыбался блаженной улыбкой.
Вот такой бред приснился Шахову. Да и что может присниться после такой «экстравагантной» ночи? Вначале Алевтина с ее кошмарами, потом Диана с ее рассказом о семейном проклятии, а в завершение программы «оригинальное выступление» Алевтины с заявлением, что в пустой квартире она видела ее хозяина. У Ильи даже на какое- то мгновение создалось впечатление, что обе девушки находятся в сговоре и разыгрывают что-то из репертуара театра абсурда. Можно ли им доверять? Вот странные пятна он видел своими глазами, остальное приходилось принимать на веру со слов.
После заявления Алевтины они все вместе спустились в квартиру соседа. И, конечно, никого там не застали. Более того, создавалось стойкое ощущение, что в помещении давно никто не живет. Больше всех этим оказалась удручена Алевтина. На замечание Ильи, что ему кажется, будто хозяин уже давно покинул свое жилище, она упрямо твердила, что периодически видит Павла Ивановича и даже разговаривает с ним. Но квартира была пустой, это она не могла не признать. «Видимо, Павел Иванович уехал к дочери. А мне, наверное, от страха померещилось, будто он сидит в кресле», – нехотя сказала девушка. А что ей оставалось делать?
Опыт с записью тоже не удался. Пленки оказались пустыми, телефон в квартире Али больше не звонил, и девушка совсем пришла в уныние. «Я не сумасшедшая и не обманываю вас», – тихо прошептала она на прощанье. Илья не нашелся, что ответить, лишь пожал плечами. А Евгений вдруг, неожиданно для всех, сказал ей несколько теплых и ободряющих фраз. Он говорил так искренне и чутко, что Алевтина покраснела от удовольствия, Диана красноречиво хмыкнула, а Илья с удивлением подумал, что его сосед – не только технический гений, но и тонкий врачеватель человеческих душ.
Утром Илье позвонил Бобров и заявил, что его мамаша опять в истерике, потому что обнаружила новое пятно! Вернее, пятно было старым – на том самом месте, которое они с Денисом забелили, вновь проступило женское лицо. Зинаида Львовна рассчитывала, что Илья мигом все бросит и помчится на эту приманку, но Шахов вздохнул и отговорился тем, что ночь выдалась тяжелой. «Тяжелая ночь», – понимающе хмыкнул Бобров, намекая на ночь с подругой. А Илье было лениво с ним спорить.
Значит, опять пятно. И что с ним делать? Загадок вообще хоть отбавляй: альбом, который неизвестно где находится; странная история, рассказанная Дианой; Алинины кошмары и, наконец, ужасные «лики» на стенах. И что же со всем этим делать? Мысли сегодня двигались неторопливо, будто осенние мухи.
Когда позвонила Лена, Шахов отказался от встречи под предлогом, что заболел. Девушка, конечно, предложила приехать и поухаживать за ним, но Илья привел какие-то доводы, которые убедили ее в этот вечер оставить его одного.
Сегодня ему хотелось вернуться пораньше домой,
