неестественность. И эта нелепая шляпа на голове. Зачем девица напялила ее, если солнце давно зашло?
– Нет, чудные эти девчонки, – проворчал Степан, обращаясь к самому себе. – Честное слово, чудные! Никак их не поймешь. Вот эта новенькая из себя настоящая уродина, а шляпу нацепила и форсит. Думает, никого краше ее на свете и не найдется.
Но ворчать он мог сколько угодно. Ничего от этого не изменилось бы, потому что ворчал он в полном одиночестве. Подойти к Аньке при ее подругах и, чего доброго, получить от нее отлуп при свидетелях, нет, такого его гордая натура точно бы не выдержала.
И Степан молча страдал всю ночь. А под утро отправился на рыбалку. Недаром говорят: кому не везет в любви, тому везет в игре. Рыбалка – это, по сути, та же рулетка. И многое в ней зависит от удачи. Так что в это утро удача сопровождала Степку. Он наловил прилично рыбы. И решил отнести свой улов Аньке. В знак примирения.
Он даже украсил свой подарок. Нашел дома ленту, которую сестренка повязывала в школу, и привязал ее к ведерку. Надеясь, что такой знак внимания еще больше укрепит их с Анькой зарождающуюся дружбу.
Со своей стороны Анька ни о какой такой дружбе и не подозревала. И увидев Степана у себя на кухне, даже рассердилась на него.
– Ну, и чего ты явился?! – сердито спросила она у парня. – Я тебя вроде бы не звала. Или снова решил с утра пораньше зенки залить? Так я сегодня в магазине не работаю. Не моя смена!
И тут Анька обнаружила устремленный на пирожки взгляд Степана и расстроилась еще больше. Ведь сожрет, чего доброго! А разве для него пеклось и готовилось?!
– И вообще! – агрессивно наступая на него, закричала она. – Проваливай давай. Не видишь, занята я!
– Что? – удивился Степан. – Чем это?
– Не твое дело!
– Ну, а как рыбка? – широко ухмыльнулся Степан.
Учуял! Эта страшная мысль промелькнула в голове у Аньки. Учуял запах рыбной начинки и теперь начнет клянчить кусочек.
– Уходи! Сказано тебе, я занята!
– Так занята, что и пирожка попробовать не дашь?
Эта просьба окончательно взбесила Аньку. Ах, он к пирожкам ее подбирается. А их, между прочим, и так мало осталось. По аппетиту ее ненаглядного Сереженьки, так пирожков может даже и не хватить вовсе!
– Не дам! И вообще пошел вон! Не твой улов, чтобы на пироги напрашиваться! Не ты ловил, не ты и есть будешь!
– А кто же тогда ловил?! – опешил Степан.
– Кто надо, тот и ловил. А ты топай отсюда, алкаш несчастный!
Анька никак не могла забыть того вида, в каком Степан предстал перед ней впервые. Недаром говорят, что первое впечатление самое сильное. Вот и Анька никак не могла уразуметь, что на самом деле Степан совсем не похож на алкоголика. То есть один раз был похож, а потом перестал.
И если бы Анька дала себе труд задуматься, то она бы поняла, что человек не может так резко измениться. И что тот случай, скорее всего, был действительно случайностью. Так и было. Просто к Степану приезжали его друзья из города. Ну, посидели мужики вечерком в теплой компании. Выпили под шашлык водочки. А с утра их, ясное дело, мучило похмелье.
Бриться, мыться и чиститься с бодуна они не стали. Руки буквально не шевелились. И существовал риск серьезно пораниться. Поэтому они решили отложить это благородное дело и сначала купить пивка, как говорится, для рывка. Вот в тот остродраматический момент Степан впервые и предстал перед Анькиным далеко не благосклонным взором.
Но задумываться о том, алкаш Степан или нет, Аньке было недосуг. И она просто шуганула парня.
Степан вылетел из ее дома, словно ужаленный. Слова Аньки нестерпимо кололи и ранили его уязвленное мужское самолюбие. Но при этом в голове шевелились подозрительные мысли. И он решил во что бы то ни стало проверить, кому же напекла Анька такую прорву пирожков.
И увидел! Анька отнесла все эти пирожки в дом к тем самым чумным своим подружкам. Нагрузила их целый таз и понесла! Дверь ей открыла вчерашняя девица в знакомом Анином платье, темных очках и в шляпе. Это в девять часов утра – и у себя дома! Точно чокнутая! И вот эта чокнутая особа в шляпке прямо с порога запустила жадную ручонку в таз и выудила оттуда такую обалденную ватрушку, что у голодного Степана от одного ее вида и воображаемого запаха слюнки потекли.
Он долго ругался и отплевывался. Нет, не было ему жалко потерянного улова рыбы. Не был Степа жадным человеком. И если уж прибывшей девице в очках так хочется рыбки, то он был готов наловить специально и для нее. Вдруг там, откуда она прибыла, рыба не водится?
Конечно, Степан никогда не слышал о существовании таких строго безрыбных мест на нашей матушке Земле. Но, будучи человеком с богатой фантазией, готов был предположить, что такие места все же существуют. Кажется, мусульмане рыбу в пищу тоже не употребляют. Может быть, незнакомка приехала откуда-то из мусульманских стран? Вот и соскучилась бедняжка.
Нет, не за потерянную рыбу было ему обидно. Он переживал, что попытка помириться с Анькой так глупо провалилась. Но Степан был по жизни большим оптимистом. Ладно, пусть Анька кормит его пирожками свою странную знакомую, а вовсе не его. Ничего страшного. Он придумает что-нибудь еще. Да не просто придумает, а что-нибудь этакое, что уж совершенно точно произведет впечатление на девушку.
Глава 15
Пока Степан и Анька решали свои личные проблемы, подруги метались по жаркому душному городу, пытаясь найти людей, которые бы лично знали братьев Карапетовых. Свои поиски они начали с адреса, который раздобыли в правлении садоводства. Увы, тут братья Карапетовы и их бабушка не проживали уже многие годы. Фактически они поменяли место жительства вскоре после трагедии с родителями братьев.
– А как вы думали? – ядовито пробормотала маленькая черноглазая старушка – бывшая соседка Карапетовых, которая, несмотря на свой более чем преклонный возраст, отличалась прекрасной памятью и великолепно помнила и мальчиков, и их родителей, и их бабушку. – Как на поминках гулять, так проходу не было от желающих выпить и закусить на халяву, а как потом помочь сироткам, так и не нашлось никого. Вот ведь какие люди!
Одним словом, помощи старая бабка с двумя сиротами на руках почти ни от кого не получала. Разумеется, государство выплачивало мальчикам пенсии.
– И соседи, в том числе и я, помогали им, чем могли. Отдавали старые вещи, из которых вырастали наши собственные дети. Но этим дело и ограничивалось. А разве можно было на эти крохи прожить? А тем более прожить достойно?
– Нет, я думаю, – ответила бабушке Кира.
– И правильно думаете! – кивнула та. – Тем более что Карапетовы к определенному достатку привыкли. Вот и из огромной своей четырехкомнатной квартиры перебрались в квартиру только из трех комнат. А на доплату стали жить.
Адрес следующей квартиры, вернее, телефон, подруги получили от этой же старушки.
– Только учтите, они и оттуда давно съехали! – предупредила их бабуля. – А уж куда, того не знаю. Не оставили они мне своего следующего адреса.
Нынешние хозяева второй квартиры, где жили Карапетовы, тоже ничем не смогли помочь подругам. Они въехали-то в эту квартиру всего два года назад. А до них тут жили еще какие-то люди, но уже не Карапетовы. Помощь снова пришла от соседей. Оказалось, что бабушку с двумя мальчиками-сиротами хорошо помнили в доме. И нашлись люди, которые указали третий адрес Карапетовых.
Квартира находилась в соседнем доме. Обычная панельная четырехэтажка. Но «трешка» в нем стоила существенно дешевле квартиры в кирпичном доме сталинской постройки. На разницу в цене бабушка и двое внуков прожили еще два года. Потом, видимо, деньги у них закончились. И им снова пришлось
