спустилась сюда… Ты что-то тут ищешь?
– Уже нашла, – сказала я, кивая на пыльное зеркало, прислоненное к каменной стене. – Оно у тебя никаких воспоминаний не вызывает?
– Зеркало? – наморщила лоб Лаура. – Не знаю… У меня… провалы в памяти. Собственно желая поговорить с тобой об этом, я и спустилась. Ты обещала мне… поверить.
Я нашла взглядом перевернутое ведро, села на него и пригласила Лауру присесть на деревянный ящик.
– Мне здесь… страшно.
– А совсем недавно ты признавалась, что тебе отсюда не хочется уходить, – напомнила я.
– Это было еще до… До того, как я начала чувствовать себя непонятно. Будто я – это не я. Что-то ускользает из моей памяти, мне рассказывают об этих эпизодах посторонние, например Нурия, а я ничего не помню. Но взамен я получаю воспоминания о другом прошлом.
– То есть?..
Лаура вздохнула, опустила взгляд на зажатые между колен, обтянутыми узкими джинсами, руки, и призналась:
– Я «помню» эпизоды из жизни, но чужой. «Вспоминаю», как с семьей – не моей – собирала виноград. Страдаю по какому-то Анхелю. У меня в жизни не было знакомых с таким именем!
– Кажется, так зовут хозяина этого дома.
– О господи… Страдать по старику! – грустно усмехнулась Лаура. – Еще я знаю о каждом в нашей компании некоторые секреты. Например, как-то мне стало ясно, что Нурия сделала аборт. Что ты ревнуешь Рауля к его прошлым отношениям и боишься, что он вернется к Ракель. Что Чави и Сара… Да, в общем, и так понятно!
Она заметно смутилась, поняв, что чуть не выдала чужие тайны.
– Еще я знаю, какая опасность нам всем угрожает. Дом нас не выпустит! Дверь не откроется, решетки не выломаются. Может быть, он рухнет, потому что по стенам пошли трещины, и мы останемся под его обломками. Хозяин если и приедет за нами, то уже тогда, когда нас не станет.
– Что ты такое говоришь, Лаура! – воскликнула я.
– То, что откуда-то узнала… Странные вещи говорю, да? Боюсь, ты подумаешь, будто я больна, как друг Рауля. Знаешь, я бы согласилась на то, чтобы мои слова были бредом сумасшедшего, лишь бы они не оказались правдой! У нас еще был шанс выйти отсюда, но Рауль…
– Рауль? А он тут при чем?
– Он… Как бы тебе объяснить. Что-то случилось в прошлом… Трагедия. Пролилась кровь. И это породило зло, умножило его, напитало силой. Оно дремало, после того, как в прошлом уже хорошо побушевало. Но, попробовав крови, проснулось. Более сильным, жадным, непобедимым.
– Хочешь сказать, что в этом вина Рауля?
– Не прямая, конечно. Но, вернувшись раненым в этот дом, он подписал смертный приговор не только себе, но и нам всем. Тварь от него не отстанет… Будет сосать из него кровь и дальше. И чем больше «она» ею напитывается, тем сильней становится. Это как дразнить запахом крови акулу, понимаешь?
– Рауль сегодня проснулся в крови. И спал очень плохо… – пробормотала я, вспоминая и лихорадку Рауля, и кокон холода, который его окутывал.
Лаура вместо ответа развела руками, словно говоря: «Вот видишь!»
– Зло копится в зазеркалье, – продолжила она. – И просачивается через зеркала и через все, что может отражать. Может быть, Рауль неосторожно коснулся порезанной рукой зеркала и оставил на нем пятна крови?..
– Говоришь, все, что отражает, тоже в своем роде «двери»? – спросила я, припоминая ночь на кухне. – Не знаю, коснулся ли Рауль зеркала, но он разливал вино из бутылки, вертел в руках бокал. Хорошо, с этим более-менее ясно. Но что произошло в ту ночь, когда ты очнулась на ступенях лестницы, ведущей из этого подвала?
– Не помню, – покачала головой Лаура. – Мне только… снилось или виделось, что я бегу по прозрачному коридору. И вдруг, будто что-то вспомнив, развернулась и побежала назад. Прыгнула… И словно прошла через какое-то препятствие. Очнулась уже на ступенях лестницы. Все.
– Значит, говоришь, выхода нет? – раздался за нашими спинами голос, заставивший нас резко обернуться. Возле двери, опираясь одной рукой о стену, стоял Рауль.
– Ты все слышал? – с испугом спросила Лаура.
Вместо ответа Рауль подошел к нам, присел перед зеркалом и внимательно осмотрел его.
– А на вид – обычное!
Он поднял какой-то бумажный листочек, валяющийся неподалеку от зеркала, развернул его, прочитал написанное и хмыкнул.
– Ой! – воскликнула Лаура, выхватив у него из рук бумажку. – Я это уже видела… В одной из книг, которую взяла почитать в библиотеке, между страниц был заложен этот листок. Я использовала его в качестве закладки.
– Только ли как закладку? – нахмурилась я, читая. – Это похоже на записанный кем-то один из детских ритуалов, которыми развлекаются девочки. Мы в детстве тоже, помнится, с подругами пытались вызвать то Золушку, то Карамельную Королеву, то гномиков… Может ты прочитала то, что тут написано и спустилась в подвал к этому зеркалу? Подумала, что это твой последний шанс на исполнение заветного желания?
Домыслы, мои домыслы… Но могла ли она и правда попробовать таким образом «получить» Давида?
– Вспомни, Лаура, у тебя в руке оказался огарок свечи… – продолжала я.
– Анна, я ничего не помню, кроме того, что рассказала тебе! – воскликнула со слезами в голосе Лаура.
– Тише, тише, успокойся, – обняла я ее.
– Мне кажется, будто кто-то живет во мне!
– Спокойно, спокойно, – попросил ее доброжелательным тоном Рауль, поднимаясь с корточек. – Мы что-нибудь придумаем. Не может такого быть, чтобы не нашлось выхода. И из дома, и… вообще.
– Все из-за этого зеркала, – буркнула Лаура, с неприязнью глядя на пыльное стекло.
– Рама, кстати, у него не такая уж старая. Я бы сказал, почти новая.
– Ее поменяли. После пожара, – мрачно обронила Лаура.
Мы с Раулем переглянулись.
– Какого пожара? – встревожилась я, припоминая слова Савелия.
– В доме был пожар. В комнате, в которой я остановилась. И все из-за этого проклятого зеркала! – вдруг закричала она. И не успели мы опомниться, как Лаура с силой опрокинула зеркало на пол. Раздался громкий звон, и следом – хохот девушки.
– Бесполезно, бесполезно, – выкрикнула она сквозь жуткий смех, и страшная гримаса опять исказила ее лицо.
– Лаура? – шагнул к ней Рауль, протягивая руки, чтобы обнять.
– Бесполезно! – отскочила она. – Хоть все зеркала перебей, это не выход! Каждый осколочек будет по- прежнему выпускать зло из зазеркалья! Каждый осколочек, каждый бокал, каждая рюмка – все, что может отражать, подобно зеркалам! Мы тут останемся! Мы обречены!
– Да тише ты. Тише!
Рауль пытался обнять сестру, но она, как проворный зверек, отскакивала каждый раз, когда он почти хватал ее. И продолжала хохотать – не своим смехом. У меня мурашки пошли по коже, когда я вновь увидела эту жуткую ухмылку-оскал на ее красивом личике. Наконец, Раулю удалось схватить сестру. Он коротко кивнул мне, прося следовать за ним, и торопливо понес извивающуюся в попытках высвободиться сестру к выходу. Я поспешила за ними.
– Дьявольское место, – услышала я, как Рауль тихо пробормотал себе под нос. Перескакивая через ступеньки, с уже притихшей Лаурой, перекинутой через плечо, он бегом поднялся по лестнице. Но когда распахнул дверь, нас оглушили вопли, напоминающие крики потревоженных чаек, и сильно пахло гарью.
– Пожар!
