– Ну и имечко! – хмыкнула Инна. – Бедная девушка. Надо же! Георгина и вдруг Матвеевна!
Георгина жила в трехэтажном коттедже на восемь квартир. Коттедж был ветхим, с облупившейся местами по фасаду краской, а палисадник перед ним был вытоптан и завален мусором. В нем стояло несколько лавочек, земля возле которых была буквально усыпана, словно ковром, пустыми пакетиками из- под чипсов, обертками от мороженого и пробками. Но позади коттеджа на огороженном железной решеткой участке было зелено и чисто.
– Вообще-то, странное она себе выбрала место для жилья, – подходя к подъезду, оглядываясь вокруг и брезгливо отшвыривая носком кроссовки пустой пакет из-под испанского дешевого вина, сказала Инна. – Тут даже места для стоянки машины нет.
– Чем менять машину, лучше бы жилье сменила на более приличное, – согласилась с ней Мариша.Подруги поднялись на третий этаж и там неожиданно оказались перед железной дверью. То есть перед ними был именно лист стали в редких подтеках ржавчины и со следами сварки, ничем не покрашенной и не задекорированной. Девушки переглянулись и постучали в дверь, так как звонок отсутствовал. Минуты через полторы дверь открылась, и на пороге появилась женщина лет тридцати в опрятном ситцевом халатике и с кучей ребятишек за спиной.
– Сразу говорю, без медицинской справки из поликлиники и личного осмотра ребенка я не возьму! – скороговоркой выпалила она, окинув взглядом подруг. – И не просите! Не могу. Да, в конце концов, что вам, трудно до поликлиники сходить? А у меня еще восемь детей. Я не могу рисковать их здоровьем. Вдруг ваш мальчик принесет какую-нибудь инфекцию и заразит остальных?
– Минуточку, – остановила ее Мариша. – Мы не собираемся приводить к вам больного ребенка. Мы вообще к вам ребенка приводить не собирались.
– Нет? – казалось, удивилась женщина. – А зачем же вы тогда пришли?
– Мы по поводу вашей машины, – сказала Мариша.
– Моей машины? – вытаращила на нее глаза женщина. – Машины моего мужа, вы хотите сказать?
– У него «девятка»?
– У него «МАЗ», – пожала плечами женщина. – «Девятки» у нас нет.
– Но как же так? – удивилась Мариша. – Вы же Георгина Матвеевна?
– Вовсе нет, – покачала головой женщина. – Я – Виктория Матвеевна.
– А кто такая Георгина?
– Моя сестра, – пожала плечами женщина. – А! Понятно, почему вы ко мне пришли. Только моя сестра тут не живет. Да вы проходите! Что же на пороге говорить.
Подруги вошли в квартиру, оказавшуюся неожиданно чистой и ухоженной. В ней было две комнаты. В большой играли четыре ребятенка – в возрасте от года до трех лет. А в маленькой комнате в кроватках безмятежно посапывали еще два младенца и один весело агукал, пытаясь поймать подвешенную перед ним погремушку-попугая. Пройдя на кухню, женщина присела к плите, на которой стояла большая кастрюля с супом и пароварка с двумя какими-то одинокими котлетами. Видимо, это были остатки обеда. Подруги, которым с утра не удалось перекусить – сначала их выгнал без завтрака Андрей, потом их свекольник сожрал Крутыш, потом они все ехали и ехали без остановки на обед, – теперь почувствовали, что близки к голодному обмороку.
– Не хотите перекусить? – верно истолковав их голодные взгляды, спросила Виктория Матвеевна.
– А мы вас не объедим? – спросила Мариша.
– Нет! – рассмеялась женщина. – Это от детей после обеда осталось. Марика сегодня не привели, насморк у него. Поэтому его порция осталась. И я для себя приготовила, но тоже есть не стала. Видеть эту приготовленную на пару еду не могу. Вот ребят родители разберут, тогда я себе и Славику курочки поджарю, чтобы с корочкой была и на зубах хрустела.
– Так это не ваши дети? – догадалась наконец Мариша.
– Конечно, нет! – рассмеялась женщина. – У меня своих детей нет. Вот сестра двоих племянников мне подбрасывает. А еще соседки. Яслей у нас нет, поэтому малышей пристроить некуда. Приходящие няни дороги. А я беру вполне умеренно.
– А как же вы с ними гуляете? – удивилась Мариша. – У вас же целых три младенца. Они ведь ходить еще не умеют.
– Да очень просто, – отмахнулась Виктория Матвеевна. – Спускаю всех старших, и они идут в скверик, что за домом, там гораздо чище, чем во дворе. Ну и играют там под присмотром одной соседской старушки. А я тем временем выношу коляски, а потом детишек. Самых маленьких укладываю в коляску, а Гуленьку беру на руки. И так и идем до садика. А потом обратно. Соседке я немного плачу, и она довольна такой прибавкой к пенсии.
– Как все сложно, – заметила Мариша.
– А что делать? – пожала плечами Виктория, наливая подругам по тарелке овощного супчика с кусочками белого куриного мяса. – Младенцев совсем никуда не берут. Вот и сдают их мне мамочки. Работать-то нужно. Государство отпуск дало на три года, а денег вот забыло к нему прибавить. Кто же на голодный желудок дома захочет сидеть все три года? Не у всех мужья есть. А у кого и есть, так не больно-то от них пользы много. А детей кормить нужно, да и самим неплохо бы одеться и прихорошиться. Вот и выходят женщины на работу, как только им здоровье позволит. А детей по бабушкам распихивают. Ну а у кого бабушек нет, тем няньку приходится искать.
– А ваша сестра Георгина? – спросила у нее Мариша, принимая из рук Виктории свою порцию супа. – У нее что, мужа нет? А от кого дети?
– Мужа? – переспросила хозяйка. – Какой же это муж?
Сказав это, она презрительно скривилась.
– А что с ним не так? – осторожно спросила Мариша.
– Да все не так! – в сердцах выпалила Виктория. – Начать с того, что они с ним не расписывались. А потом, что это за муж и отец, если его по несколько месяцев дома не бывает? И вообще, он какой-то странный. Чем занимается, никогда не говорит. И смотрит так нехорошо, что прямо с души воротит. А к детям, ни к Гуленьке, ни к Славику, никогда и не подойдет. Ну, Славика он не любит, еще понятно. Чужой ему мальчишка. Но Гуленька-то? Ведь его кровиночка. Сомнений быть не может. А никаких чувств папаша к ней не испытывает. Да и дети его сторонятся, дьявола хромоногого. Впрочем, расскажу вам с самого начала. Суп-то хоть вкусный?
Подруги ее заверили, что очень вкусный. Рассказ про «хромоногого дьявола» их всерьез заинтересовал.
– Да, мне тоже так показалось, что обед хорош, – довольно кивнула Виктория. – Вот и дети лопали на славу. Даже уговаривать никого не пришлось. Редкое дело, поверьте мне. Да вы ешьте. Вот вам хлеб, вот лучок ранний. Кушайте, не стесняйтесь. Я уже сыта, а суп на завтра оставлять не могу. Каждый день положено свежий варить для детей.
И она села рядом с подругами и принялась выкладывать им всю подноготную жизни своей неразумной родной сестры Георгины. И хотя начала она издалека, подруги ее не перебивали, надеясь на скорое появление в ее рассказе хромоногого дьявола – гражданского мужа ее сестры.
– Мы с Георгиной у родителей погодки, – начала Виктория. – Отец у нас был большой любитель природы. Жили мы тогда в собственном доме, а при нем был чудесный сад. Отец, как вышел на пенсию, возился на земле целыми днями. Так и умер возле клумбы со своими ненаглядными тюльпанами. Отец и назвал нас с Георгиной не по-людски. Виктория – это было название какого-то его обожаемого сорта роз. Ну а Георгина, сами понимаете...
После смерти отца мать решила продать дом, содержать который трем женщинам было трудновато. И они разъехались в две квартиры. Мать с Георгиной уехали в хорошую трехкомнатную квартиру. А Виктории купили двухкомнатную, и похуже. Впрочем, она не расстраивалась, а постаралась обустроить свое жилище. Вскоре она вышла замуж, но детей супруги не заводили. Зато Георгина, выйдя замуж раньше сестры, уже родила сына. Характер у Георгины был склочный, вспыльчивый. Поэтому муж от нее вскоре удрал. Потом умерла и мать.
– А затем появился он! – сказала Виктория, и подруги, доевшие к этому времени суп, оторвались от котлет и с волнением уставились на женщину.
– Он? – эхом повторила Мариша. – Кто он?
