– А никто из свидетелей у тебя не пропадал?
Рушников побледнел и согласился, что один свидетель у него и в самом деле исчез, и довольно давно. И его розыски не привели к желаемому результату.
– Нашли мы твоего охранника, можешь его больше не искать, – услышал он в ответ. – Башку ему проломили. И в речку с грузом кинули. Неизвестно, всплыл бы он еще или нет, если бы не чистка. Речка-то у нас тихая. Да и хлама на дне много скопилось. Так бы и остался среди этого мусора твой охранник, если бы не чистка. Веревка-то, которой у него к ногам груз был привязан, зацепилась за ржавый остов катера, который неведомо сколько уже на дне реки лежал. Течение его не утянуло.
– Постой! – перебил его Рушников. – Ничего не понимаю. Какая чистка? Что за трос?
В процессе разговора выяснилось, что Рушникову, можно сказать, сказочно повезло. Именно сегодня захламленное до последней степени, а когда-то судоходное русло речки Карповки, было решено прочистить по всей длине и углубить, где это было необходимо. То есть вообще-то работы велись уже давно. Еще с осени. Но зимой их приостановили, а вот весной возобновили. Но пока раскачались, пока привели после зимовки технику в порядок, в общем, к работе приступили только сегодня. И тут же получили подарочек. Вместе с остовом ржавого и разваливающегося на части затонувшего катера кран вытащил из воды тело молодого мужчины.
– В воду его сбросили уже после смерти, – сказал опер, звонивший Рушникову. – Река тут тихая. Течения почти нет. Да еще говорю, веревка за обломки катера зацепилась. Место тоже уединенное. Судя по состоянию, он пробыл в воде не больше нескольких суток. Так что мы оперативно сняли с него отпечаточки. И о-па! Нашелся наш товарищ.
– Он что, был у нас в картотеке? – удивился Рушников.
– По малолетке числилась за ним драка с нанесением противнику легких телесных повреждений, – сказал опер. – Ничего ужасного. Но пальчики этого Толика у нас в картотеке сохранились. Иногда вот думаю, а как будет хорошо, когда все население дружными рядами сдаст свои отпечаточки. Чуть кто наследил, убийство там или кража, сразу же выдернем всех участничков, чьи отпечатки имеются на месте преступления. Устроим очную ставочку, и все в порядке.
Несмотря на привычку употреблять в речи уменьшительно-ласкательные словечки, опер производил впечатление толкового парня. Недаром же он сообразил: сначала проверить отпечатки пальцев, а не сбагрить труп своему коллеге.
– Предварительно могу сказать, что убийство было совершено посредством нанесения удара по голове жертвы сзади тяжелым предметом, – просветил сообразительный опер Рушникова. – Ну так что? Забираешь свое тело?
– Забираю, – решительно кивнул Рушников. – А насчет отпечатков ты это зря размечтался. Уже сейчас полно хирургов, которые тебе все пальцы на руках и ногах так перерисуют, что в жизни по его отпечаткам не установишь, что это вообще за личность такая.
– Так это же в первую очередь и будет выглядеть подозрительно! – воскликнул опер. – Раз в картотеке нет отпечатков, значит, пальцы не родные! Сечешь?
Но Рушникову некогда было вдаваться в полемику. Его ждал свеженький труп, который нужно было немедленно передать экспертам. Поэтому он еще раз поблагодарил коллег за подарок, поклялся, что с него причитается, и ушел...
Выслушав обстоятельный рассказ подруг об их поисках, Аглая вынесла вердикт:
– Значит, этот Игорь был в Питере, когда убили Ленку.
– И Георгина тоже! – напомнила ей Мариша. – Она тоже была в Питере!
– Да, и она тоже, – сказала Аглая.
– Очень подозрительно вся эта махинация выглядит, – сказала Инна. – Живет себе Игорь у себя в Крыму – то в Ялте, то в Бахчисарае, а потом приезжает в Питер, и именно в эти дни убивают его бывшую любовницу. А его вторая любовница в это время тоже летит в Питер. И тоже находится тут, когда убивают Ленку.
– Да, если предположить, что Игорь связан с убийством Лены, а Георгина связана с Игорем, может быть, она и есть та девка, которая увезла нашего Толика в неизвестном направлении из дома его любовницы Олеси? – подала голос Инна.
– Но ее никто не видел, – сказала Мариша.
– Сосед Олеси сидел у окна, – напомнила ей Инна. – Покажем ему фотку?
– Девочки, мне одной не успеть! – взмолилась Аглая. – Я думала, что подруги Светланы Арнольдовны придут помочь. Или родственницы. Но вы же видите, что это за народ. Так что самим придется салаты резать.
– Чего их резать? – махнула рукой Инна. – В магазине купим. Мы только напечем блинов. И кисель сварим. Раз уж такая традиция. А салаты резать – это роскошь.
– Вот в магазинах салаты покупать точно роскошь, – возразила Аглая.
Договорились так, Инна с Аглаей остаются на хозяйстве. А Мариша в связи с ее полной непригодностью в качестве кулинарки, что было уже проверено практикой, отправляется в гости к Олесе и ее соседу. Вести расследования у Мариши получалось гораздо лучше, чем строгать колбасу в салат. Таким образом, уже через полчаса Мариша стучалась в дверь Олесиной комнаты. Она отлично помнила, что именно в ее руках находится счастье этой парочки. Впрочем, как быстро выяснилось, они обошлись и без нее. Олеся сидела дома на диване. Рядом с ней сидел Илья. Теперь вместо промасленных штанов на нем были модные «левики», а вместо грязной и рваной футболки его широкие плечи уютно обтягивала темная толстовка. Олеся с Ильей держались за руки и, кажется, были совершенно счастливы.
Олеся подняла глаза, и Мариша поняла, что Толик покинул сердце девушки, уступив все его целиком до последнего уголка новому кавалеру. Ничего против этого Мариша не имела. Она лишь хотела, чтобы Илья попытался вспомнить, эту ли девушку он видел с Толиком в тот день, когда тот смылся от Олеси.
– Не знаю, – безмятежно улыбаясь, сказал Илья, рассмотрев фотографию Георгины. – В общем-то похожа. Но я ведь видел ее издалека. И больше смотрел на ее машину.
Потом он еще прибавил, что отныне вообще не хочет смотреть ни на каких других женщин, кроме своей любимой, своей ягодки, своей рыбки, своей Олеси. Маришу, признаться, от такого приторного сиропа, в котором буквально купались влюбленные, затошнило. И она с ними распрощалась. У них и без нее все было хорошо. А ей еще предстояло выловить убийцу. Выйдя из квартиры, Мариша спустилась во двор и огляделась. Чутье ее не подвело. Во дворе в укромном закутке сидели несколько бабок. Закуток был до того мал, что все бабки в нем не умещались. Поэтому часть бабуль выплеснулась наружу. К ним-то Мариша и направилась.
– Уголовный розыск, – представилась она, слегка вытащив из сумочки зеркальце в красной обложке.
Красной кожаной обложки для бабок оказалось достаточно, чтобы проникнуться к Марише доверием и рассказать ей с десяток страшных тайн местного двора. Благодаря своему зеркальцу Мариша узнала, что Аркаша из четвертой квартиры вор, тащит со своего склада, где работает сторожем, все, что не успел утащить его директор. А притащив домой, напивается, а потом колотит жену. А в седьмой квартире поселились террористы, которые прикрываются маской честных или относительно честных торговцев арбузами. А что это за арбузы у них такие, если всюду они по восемь рублей за килограмм, а эти торговцы и по пять отдадут. Точно жулики! Или террористы! Или то и другое, так сказать, в одном флаконе. А еще младшенький сынок Лаковых все время дырявит покрышки в соседских машинах. В этом старухи его поддерживали, потому что владельцы машин тоже были те еще гуси и под окнами воняют своими машинами, но на парнишку старухи все равно наябедничали.
В общем, Марише удалось узнать массу интересного. И она узнала бы еще больше, если бы у нее хватило терпения. Потому что в этом дворе, судя по рассказам бабок, честных людей вообще не было. Но оказывается, Мариша слегка ошиблась, сделав поспешные выводы и не дослушав бабок до конца.
– Меня интересует девушка Олеся из двадцать седьмой квартиры, – сказала она. – Вы ее знаете?
Бабки замолчали, неодобрительно поджав губы и о чем-то думая.
– Надо же, – наконец сказала одна из них. – А я-то еще радовалась, что хоть одна хорошая и порядочная девушка в нашем доме есть. Надо же! Обманула она меня, выходит.
И бабка ожесточенно нахмурилась, явно давая себе страшную клятву отныне не позволить обмануть
