сказала, что, похоже, тебя больше нет в живых.
– Правда? – обрадовалась Наташа. – А что он ответил?
– Ужасно расстроился. Сказал, что ты его жизнь, счастье и все самое ценное. Что он не знает, как жить без тебя.
– Какой милый. Ну и хорошо. Пусть помучается подольше.
– Ты что? Он же с ума сойти может от беспокойства.
– Пускай знает, как меня обижать и по соседкам шататься, – мстительно заявила Наташа. – И потом, я сейчас плохо выгляжу.
– Да какая ему разница, как ты выглядишь, – возмутилась я. – Можно подумать, что он тебя до сего дня видел только в бальных платьях.
– Нет, – уперлась на своем Наташа. – Идем сначала к Степанову.
– Руслан тебе не простит, если ты в первую очередь пойдешь к Степанову, а не к нему, – честно предупредила я Наташу. – Ты разобьешь ему сердце.
– Глупости, – решительным жестом отмела Наташа мои возражения, упорно передвигаясь в сторону участка, – невозможно разбить то, чего нет и в помине.
– Если бы ты слышала, как он рыдал, то не говорила бы так, – грустно сказала я.
– Что? – Наташа даже остановилась от изумления. – Он плакал из-за меня? Это, наверное, были слезы радости, а ты их спутала с горестными рыданиями.
– Не мели ерунды.
– В любом случае, плакал он или нет, плакал от радости или от горя, но это ничего не меняет в наших планах. Мы идем в участок.
И мы пошли туда, а что прикажете делать? Не тащить же ее силком домой. Я бережно поддерживала свою пострадавшую подругу и не позволяла ей слишком отклоняться от курса, а чтобы она не скучала, развлекала ее беседой.
– Ты что-нибудь помнишь после взрыва? – поинтересовалась я у нее.
– Первое, что я помню, – это толстая рожа медсестрихи, которая склонилась надо мной. Я долго не могла понять, где я. Мне всегда казалось, что черти все мужского пола и худые, а тут такой арбуз вместо лица. Она мне сказала: «Ну, очухалась, бандитка». Они там плохо разобрались в наших отношениях. Решили, что мы все одна банда и требуем охраны.
– Так тебя отвезли в тюремную больницу?
– Нет, просто были охранники.
– Как же тебе удалось улизнуть?
– К этому-то я и подхожу. Я проявила чудеса изобретательности, ловкости, и мне просто повезло, – честно призналась Наташа. – Я сказала, что мне срочно нужно в туалет. Это они мне разрешили. А там ванна и туалет соединялись между собой. На крючке в ванной комнате висела какая-то больничная одежда. Хлоркой от нее разило немилосердно, но я все-таки напялила ее на себя. Потом вышла в коридор, но уже через дверь из ванной комнаты. Она была в стороне от туалетной двери, где меня ждал охранник. Он не обратил особого внимания на фигуру в больничном синем халате, которая удалялась от него по коридору, и остался стоять на месте. А пальто пришлось позаимствовать у главврача. Я думаю, он не заметит. У него там их много висело. Я взяла самое скромное и оставила записку, что обязательно верну.
– Где висело? – совершенно обалдевшая от свалившейся на меня информации, спросила я у Наташи.
– Ну там, в кабинете, – нетерпеливо и даже как-то раздраженно ответила Наташа. – Какая, в конце концов, разница? После того как человек возвращается с того света обратно на землю, он может позволить себе немного побезумствовать. Никто его за это осуждать не станет.
– Наташа! – в страхе воскликнула я. – Что ты называешь безумием?
Я была действительно напугана. Если все то, что мы вытворяли до сих пор, Наташа считает невинными развлечениями, то что же она подразумевает под настоящим безумством? Теперь, вернувшись в сей мир, она собирается показать ему все, на что способна. Это было ужасно.
– Что ты еще наделала? – настойчиво стала допытываться я.
– Ах, да ничего особенного. Вечно ты из-за пустяков шум поднимаешь. Все в порядке, веришь?
При все желании я не могла поверить, что все в порядке. Об этом вопили беспорядочное состояние одежды Натальи, ее странный блуждающий взгляд и еще кое-какие мелочи, придающие всему оттенок клиники. Также настораживали коробочки с лекарствами, выглядывающие из кармана позаимствованного пальто.
– А зачем тебе... – начала я, но Наташа прервала меня на середине фразы, хотя я всего лишь намеревалась спросить, зачем ей коробочки с лекарствами.
– Ни слова. За нами могут следить, – оповестила меня Наташа свистящим шепотом.
– Кто? – жалобно застонала я.
– Не знаю, – чистосердечно призналась подруга, – но ведь могут.
Чувствуя, что скоро сама свихнусь, я решила молчать и не реагировать на ее измышления, так как полагала, что они – следствие контузии и отравления тем веществом на даче. Мне досталось меньше, потому что я лежала почти под самым окном и на меня из разбитого стекла лился свежий воздух, а Наташе не так посчастливилось. При моих благоприятных условиях я до сих пор ощущала некоторое колебание под ногами и легкий звон в ушах вкупе с разбродом в мыслях, а каково Наташке?
Степанов был на месте и в отличнейшем расположении духа. Он галантно не стал напоминать мне о покушении на его жизнь, случившемся не далее чем несколько часов назад, а наоборот, весь лучился доброжелательностью.
– Благодаря вашей помощи нашими людьми были задержаны опасные преступники, – сказал он.
– Торговцы оружием? – немедленно вылезла я с вопросом.
– Не только, – уклончиво ответил Степанов. – Виноваты они во многих злодеяниях, но вот доказательств против них у нас было маловато, а теперь после такой битвы, которую вы развязали, отвертеться им уже не удастся. Хотя бы за хулиганство или за ношение оружия они сроки получат.
Честно говоря, я ушам своим не поверила. Как за хулиганство? Эти типы хладнокровно планировали, как нас получше прикончить, а их – за хулиганство. У Наташи, невзирая на ее слегка помраченный рассудок, тоже глаза из орбит чуть не вылезли.
– Спорить и доказывать бесполезно. – Степанов быстренько сориентировался и заткнул готовый излиться из нас обеих вопль возмущения и протеста. – За ними стоят большие люди, которые наших бандитов в обиду постараются не дать. Да что я вам как маленьким толкую. Сами должны все понимать.
– Но вы же взяли их главных. Они стояли там же в кожаных пальто и беседовали с этим Витюшей. Вы не могли их не взять.
– Это не самые важные фигуры. За ними есть еще грознее, и сидят они так высоко, что и не добраться. Но вот вашему Виктору Владимировичу отвертеться от кражи в библиотеке не удастся, а оружие, которое, как ни верти, находилось в его доме, тоже его делам не помогает. Так что лет 7—10 вы его не увидите.
Нас это заявление откровенно порадовало.
– Книги вы нашли?
– У него дома лежали. Но откуда вы знаете про книги?
– Как откуда? – насквозь фальшиво удивились мы с Наташей. – Мы же просидели с Асей и Амелиным почти весь вечер на даче, и они нам много порассказали.
– Так просто и начали выкладывать вам подробности жизни своего босса? А может, они заодно рассказали вам, почему это их босс сам поперся красть книги и как получилось, что все свидетели видели не одного человека, а несколько. Они случайно не обмолвились, кто были эти остальные? Или вы и сами знаете?
Мы выжидательно смотрели ему в рот, делая вид, что ровным счетом ничего не понимаем, но очень хотим разобраться. Потом Степанов вспомнил, что нынешним триумфом он обязан не только себе, попыхтел и смягчился лицом. Тогда Наташа спросила:
– А что будет с Амелиным и Асей?
– Ничего, скорей всего, не будет. Пока не натворят чего-нибудь еще, мы их не тронем.
