В ответ старушка радостно закивала головой.
– Ушел. Ушел мой соколик кареглазый! Сколько мы с ним всего пережили. А ушел он один, меня не дождался!
В голосе старушки прозвучала самая настоящая неподдельная обида на бросившего ее супруга. Кажется, старушку совсем не смущал тот факт, что покойный Зальцман не просто ушел, а умер.
– Бабушка, а как вас звать?
– Меня-то? Калерия Потаповна.
– А Зальцман Я.В. вам кем приходится? Мужем?
– Яшенька – мой муж. Только, говорю вам, ушел он. Вон туда!
Похоже, несмотря на древний вид, бабулька была вполне в своем уме. И не прочь поболтать с незнакомыми ей девушками.
– Скажите, а перед смертью он болел?
– Нет.
– И лекарства не принимал?
– Лекарства принимал. А болеть, нет, ничем особым не болел.
– А морфий ему выписывали?
Впервые на лице старушки мелькнуло что-то похожее на смятение. Конечно, до смятения тут было как до Луны. Старушка прожила долгую жизнь, много чего лихого повидала на своем веку, так что сейчас она испытывала нечто вроде легкого смущения. Но уже хоть что-то.
– У Яши бок болел, – произнесла она наконец. – Ему без лекарства совсем худо было.
– Видите, а вы говорите, не болел ничем.
– Бок у него болел, – упрямо произнесла старушка. – А сам Яша ничем не болел! Только бок его сильно донимал. Лекарство ему было нужно! А наша врач участковая – такая дрянь, не выписывала Яшеньке больше того, что ей казалось необходимым. И мне говорила: кладите его в больницу, там и лекарства ему дадут и за ним хороший уход будет. Да знаю я, какой там уход! Не дала ей своего Яшу на растерзание. Раз уж умирает, так пусть дома лежит, рядом со мной. А лекарство он нам все-таки принес!
– Кто? Лев Илларионович?
Но старушка в ответ изумленно и вполне натурально захлопала глазами. Сходство ее глаз с совиными было тем более полным, что ресниц на глазах у бабули почти не осталось. А сами глаза были круглые и желтые.
– Кто такой?
– Разве это не он вам лекарство для мужа приносил?
– Не знаю такого, – упрямо возразила старушка. – Нам лекарство Барс приносил. Верно, Барсик?
Подруги даже рты разинули, когда на голос старухи из дальней комнаты вышел громадный кот. Он был таким же старым, как сама бабка. По кошачьим меркам ему уже давно перевалило за девяносто. Кот был почти слепым, его шерсть местами свалялась, а местами вывалилась от старости. Самого отчаянно штормило. Зверюга был явно очень слаб. Но тем не менее уверенно двинулся на зов хозяйки, ориентируясь то ли на запах, то ли на звук ее голоса.
– Вот и наш Барсик! – произнесла бабулька. – Спаситель наш! Это он Яшеньке все время помогал! Лучшее лекарство для него придумал!
И вдруг бабка захохотала. В этот момент девушкам стало совершенно ясно: они имеют дело с сумасшедшей. Бедная старуха похоронила мужа и окончательно выжила из ума! Живет со старым котом и величает его спасителем собственного мужа, который к тому же умер!
Девушки уже были на первом этаже, а хохот старухи все еще преследовал их, стоял в ушах.
– Не приведи бог оказаться такой же к старости! – воскликнула Вика, очутившись на улице. – Это же ужас какой-то! Как ты думаешь, она совсем чокнутая?
– Конечно! Ты же сама с ней разговаривала!
И Мариша покачала головой. Да, этот путь с рецептами на морфий привел их хотя и по адресу, но что толку? Узнать у выжившей из ума бабки что-то полезное было невозможно. Даже если бы та и принялась говорить, то где гарантия, что сумасшедшая бабка не придумывает и не привирает, выдавая плод своей больной фантазии за действительность?
Может быть, муж ее и находился в лучшем состоянии рассудка, покуда был еще жив. Но ведь теперь он, по всем признакам, умер, ушел на тот свет. И достать его ни у подруг, ни у кого другого на этой планете не было никакой возможности.
Глава 11
Оказавшись в этот вечер дома, Мариша была приятно поражена разнообразием в поведении мужа. Смайл стоял не в гостиной, а в ванной комнате. Вот только лицо его почему-то выражало не скорбь и покорность судьбе, а самое настоящее отчаяние.
– Что с тобой? – кинулась к нему Мариша.
В ответ Смайл повернулся к ней всем своим мощным телом и страдающим голосом простонал:
– За что, милая? За что ты со мной так?
Сначала Мариша не поняла, что происходит. В руках муж держал какую-то розовую тряпочку и размахивал ею перед носом у жены. Но потом она присмотрелась и ахнула. Эта розовая тряпочка на самом деле была любимой футболкой Смайла. И мало того, что любимой, он считал ее еще и счастливой. Надевал только в самых исключительных случаях, когда на кон было поставлено буквально все. Только так и не иначе! Чтобы футболка не растеряла своих магических свойств на всякую ерунду.
И вот теперь эта белая футболка почему-то стала нежно-розовой.
– Смайл, а зачем ты ее покрасил? Ты же не носишь розовый цвет.
– Я? – вознегодовал муж. – Я покрасил? Это ты сделала!
– Я? Я ничего не красила. Напраслину вы на меня наговариваете, муженек!
– Да ты посмотри только, все наше белье стало розовым!
Мариша взглянула. В самом деле, все поспешно засунутое ею в стиралку белье приобрело розовый оттенок. Какие-то вещи окрасились больше, какие-то меньше, но все футболки, рубашки, наволочки и даже простыня стали приятного розового цвета. Лично Мариша ничего против розового цвета не имела. Конечно, нелепо иметь в своем гардеробе три майки, и все розовые, но ничего в этом страшного нет. Простыни и постельное белье тоже могут быть любого цвета, а розовый, он вообще успокаивает.
Но Смайл не успокаивался.
– А мои брюки, – продолжал он подсчитывать потери. – Разве я, мужчина с нормальной сексуальной ориентацией, могу вырядится в это розовое великолепие?
Две пары льняных брюк Смайла стали удивительно похожи на нижние штаны, которые носила Маришина бабушка. Во всяком случае, бабушкино нижнее белье было в точности такого же цвета.
– М-да, несколько вызывающий цвет получился, – пробормотала Мариша.
– Это ужас какой-то! У меня есть три пары летних светлых брюк, верней, было три пары, – переживал Смайл. – Одна сейчас на мне, но они грязные. А две пары превратились черт знает во что. По-твоему, я смогу завтра надеть эти розовые панталоны? Надо мной весь аэродром ржать будет!
– Между прочим, на улице здорово похолодало. Завтра наденешь серые.
– А если завтра потеплеет?
– Есть еще джинсы.
– Но я любил именно эти брюки!
Мариша закусила губу. С ее мужем определенно происходило что-то неладное. Раньше он к ней по таким пустякам не цеплялся. Серое, белое, синее. Было бы что нацепить на задницу, больше Смайла ничего не интересовало. А тут вдруг светлые брюки ему подавай. Ишь, эстет какой нашелся!
– И рубашки у меня подходящей к серым брюкам нет, – продолжал зудеть Смайл.
– Возьми розовую, – неосмотрительно предложила ему Мариша. – Все знают, что розовое отлично сочетается с серым.
– Издеваешься? – побагровел муж. – Так я и знал, что ты это специально сделала!
– Что сделала?
Но Смайл не соизволил ничего ответить. Он резко повернулся на пятках, так что едва не поскользнулся на кафельном полу. Мариша потянулась, чтобы подхватить его, но муж оттолкнул ее руку:
