положил. Кто сильней, тот и прав. Так было, есть и будет.
– Но мы завязли там по уши, – возразил Ян. – Мне приходилось встречаться с теми, кто прошел Афган. Они говорят, нас там возненавидели люто и надолго. А ведь было время, когда русских в Афганистане уважали и даже любили.
– Ихнюю любовь, как говорится, в генеральскую зарплату не превратишь. – Палыч ухмыльнулся и залпом допил свой коньяк. – А мой кореш за какие-то одиннадцать месяцев из майоров прыгнул в полковники. Круто, а? – Палыч вдруг наклонился к уху Яна и сказал доверительным шепотом: – Ты, Иван, между прочим, имеешь колоссальную возможность сделать головокружительную карьеру. Как насчет того, чтобы поработать на благо Отчизны?
– Я человек штатский и вряд ли смогу стать…
– Не скромничай, – перебил его Палыч. – Два-три месяца интенсивных занятий языком, приемами рукопашного боя и так далее – и ты будешь в отличной форме. – Он замолчал, ожидая, пока Антон Мстиславович выйдет в коридор и задвинет за собой дверь. – Думаю, тебе даже не придется участвовать в боевых действиях – твоя миссия будет в высшей степени интересной и важной, Анджей Мечислав Ясенский.
Ян почему-то вздрогнул при этом имени.
– Да ты не пугайся. Дело в том, что мы давненько наблюдаем за твоей персоной. Если честно, то все то, о чем мы сейчас говорим, чистой воды лирика, потому что у тебя все равно нет выбора. Компромата у нас хватит с лихвой, чтобы засадить тебя на веки вечные в санаторий с решетками.
– Я не собираюсь подчиняться грубой силе и не боюсь никаких компроматов. К тому же мой приемный отец…
Палыч нервно дернул щекой и сказал без всякого выражения, словно зачитал абзац из протокола или письменного донесения:
– Капитан Лемешев, находясь в состоянии белой горячки, утопил в ванне свою супругу, впоследствии, пытаясь замести следы преступления, решил сжечь труп, облив его бензином из канистры, и в результате взрыва газовой колонки погиб сам. С подробностями происшествия можно познакомиться в нашем архиве. Разумеется, официальная версия – несчастный случай.
Ян задохнулся от боли. Он вдруг вспомнил мать такой, какой видел в последний раз: кургузый хвостик нейлоновой косынки, теребимый ветром, в глазах радость с горечью пополам… Как она жила все эти годы? Почему он, болтаясь по свету в надежде обрести что-то утерянное, так и не удосужился заехать хотя бы на недельку-другую к родителям?..
– Понимаю, нелегко тебе сейчас. Но ведь они как-никак были тебе чужими по крови. Правда, говорят, не та мать, которая родила…
– Она была замечательной матерью, – проговорил Ян, с трудом ворочая языком. – А отец… Да, я ревновал его к ней. Я… Думаю, в том, что случилось, прежде всего виноват я.
– А вот это уже достоевщина, – сказал Палыч. – Я же предпочитаю поручика Лермонтова с его истинно российским фатализмом.
Вошел Антон Мстиславович и сел с краю на диван.
– Ну что, товарищ полковник, договорились? – поинтересовался он.
– В общих чертах да. Ну а теперь я вкратце изложу суть дела, тем более что, как говорится, контактов с улицей у тебя больше не будет. – Палыч как бы невзначай поднял левую руку, и Ян увидел у него под мышкой кобуру. – Итак, янки кичатся своей непричастностью к конфликту душманов с войсками законно избранного правительства во главе с президентом Бабраком Кармалем, в то время как ни для кого не секрет, что наш ограниченный контингент принимает участие в боях на стороне правительственных войск. Так вот, мы докажем всему мировому сообществу, что янки тоже тайно участвуют в войне. Разумеется, на стороне душманов.
Палыч достал из кармана две фотографии и положил перед Яном на стол.
На одном фото Ян увидел себя в костюме и при галстуке, на другом – незнакомого молодого человека в форме майора ВМС США. Да, эти два лица на самом деле были очень похожи между собой.
– Ишь ты, какая фокусница и затейница наша матушка-природа, – сказал Палыч, манипулируя перед носом Яна фотографиями. – Представляю: Фрэнсис Аарон Скотт, Нэшвилл, штат Теннесси. Исчез полтора года назад при самых загадочных обстоятельствах, находясь дома в отпуске. Труп обнаружен не был. Почему бы им не заслать этого славного мужественного парня в Афган? И не в качестве наблюдателя, как утверждают все эти вредные «волны» и «голоса», а в качестве действующего лица. Таких бесследно исчезнувших мертвых душ в Штатах наберется несколько сотен, если не тысяч. Это станет настоящей сенсацией, почище Уотергейта.
– Но если меня возьмут в плен и сличат мои отпечатки пальцев с отпечатками этого Фрэнсиса Аарона Скотта…
– Кто тебя возьмет в плен? Мы или эти голожопые дикари Кармаля? – Палыч добродушно рассмеялся. – Покрутишься два-три годика на нервах и стрессах, зато в старости будет у тебя и дача, и кремлевский паек, и… Словом, все теперь только от тебя зависит.
– Почему я должен вам верить?
– Придется. – Палыч посмотрел на него холодным испытующим взглядом. – А теперь давай поговорим о твоей сестре, которая в настоящее время живет в Беверли-Хиллз, Голливуд, штат Калифорния. Мария Джустина Грамито-Риччи, вдова капитана Франческо Джузеппино Грамито-Риччи, связного наркомафии некоего дельца по кличке Летучий Голландец, погибшего в результате терракта вместе со своим боссом.
– Она…
– С ней все в порядке. Живет в настоящем замке, воспитывает дочку-вундеркинда. Кстати, стала необыкновенно красива. Наших русских баб возраст только красит.
Ян так и впился глазами в цветную фотографию. Да, это была она, Маша. Она улыбалась в объектив.
