основательно запутался в Маришином капкане. При этом он издавал громкие рычащие звуки.
– Что ты там устроила? – с ужасом спросила у Мариши Юлька.
– Да так, – равнодушно ответила Мариша, прислушиваясь к крикам у нас на балконе. – Немного веревок, немного шезлонгов, пластиковое ведро с водой и мои личные запасы краски для волос.
– Ты же не красишь волосы, – растерялась я. – Или думала на отдыхе попробовать?
Но Мариша мне не ответила. Она по-прежнему прислушивалась к шуму на балконе. Причины такого интереса мы с Юлькой не понимали до тех пор, пока Мариша каким-то растерянным голосом не спросила у нас с Юлькой:
– Вам не кажется знакомым этот голос?
Мы прислушались повнимательней. И я ахнула.
– Это же голос Карла!
– Тебе тоже так кажется? – обрадовалась Мариша. – Куда ты?
– Надо его выручать, – ответила я. – Помоги сдвинуть шкаф.
Но Мариша медлила.
– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросила я у нее.
– Понимаешь, боюсь, он сейчас будет не в лучшем настроении, – сказала Мариша. – Стоит ли его впускать к нам в номер?
– Так ты что, предлагаешь оставить его там? – удивилась Юлька.
– Ну, вообще-то... – замялась Мариша. – Ладно, вы правы. Открываем!
Мы торопливо отодвинули шкаф, который загораживал нам всю видимость. И испуганно ахнули. На балконе ворочалось что-то темное и жуткое. И это что-то определенно ругалось голосом Карла. Увидев нас, стоящих в просвете двери, Карл перешел на русский язык. Меня лично это порадовало, значит, мужик еще сохранил остатки здравого смысла. И можно было надеяться, что придушить он нас не придушит.
Карл сделал несколько шагов в нашем направлении. И оказался в номере. Тут мы по-настоящему испугались. Карл был весь в какой-то пахучей черной жидкости, которая стекала с него и оставляла мерзкие пятна на нашем безупречно чистом полу. Вдобавок за его левой ногой волочилась веревка, на конце которой был привязан шезлонг. Это вызывало сходство Карла с каторжником, волочащим за собой цепь с ядром.
– Что это такое? – спросил у нас Карл, протягивая к нам руку, всю перепачканную черной краской.
– Не переживай, это краска для волос, – сказала Мариша. – Очень дорогая.
Последнее заявление почему-то примирило Карла с жизнью, а может быть, после пережитого стресса его просто не держали ноги. Во всяком случае он рухнул в кресло, издав при этом душераздирающий стон и перепачкав еще один предмет обстановки нашего номера. Мы столпились возле него, не зная, за что взяться. Наконец мы сообразили отвязать от ноги Карла веревку, в которой он запутался. И Мариша сказала:
– Дорогой, тебе нужно помыться.
– Да, – слабым голосом согласился с ней Карл.
Поднявшись из кресла, он прошлепал в ванную комнату, оставляя за собой по всему номеру черные следы. Стоило Карлу закрыть за собой дверь ванной комнаты, как мы немедленно выглянули на балкон. Там царил хаос и разорение. Пальма валялась на полу. Горшок, в котором она росла, был разбит, а земля рассыпалась по всему балкону. Вдобавок все было залито потоками черной жидкости, в которой плавал одинокий шезлонг.
– Надо бы навести тут порядок, – сказала я. – А то завтра Тату при виде такого ужаса кондрашка хватит.
И мы попытались навести на нашем балконе подобие порядка. Удалось нам это лишь отчасти. Черную жидкость мы тряпками подогнали к краю балкона и она стекла вниз. Пальму с остатками горшка мы сгребли в угол. А шезлонг просто поставили сушиться. После этого мы вернулись в номер и принялись дожидаться Карла. Наконец он вышел.
– Ой! – сказала Мариша.
Мы с Юлькой ничего не сказали. Мы потеряли дар речи. Карл отмылся, но при этом его лицо и руки были покрыты неровными серыми подтеками, которые остались на тех местах, куда попала краска. Волосы у Карла и так были темные, так что нам трудно было понять, попала на них краска или нет.
– Где ты купила эту гадость? – наконец спросил у Мариши Карл, пристально изучив себя в зеркале.
– В Палермо, – ответила Мариша. – В одном магазинчике. Продавец уверял, что это отличное средство для любого типа волос. Содрал с меня кучу денег.
– И не зря, – задумчиво ответил Карл. – Средство и в самом деле отличное. Не отмывается.
Похоже, все случившееся его серьезно удручало. Он оглядел нашу комнату, задержался взглядом на баррикаде из мебели возле входной двери, и в его глазах мелькнуло понимание.
– Так это вы от злоумышленника приготовили эту ловушку на балконе? – воскликнул он.
– Ну, ясное дело не для тебя, – пробормотала Мариша. – Карл, а зачем вообще ты полез к нам в номер через балкон? Почему не постучал в дверь?
– Я стучал, – кивнул Карл. – Долго стучал. Начали выглядывать соседи. Но вы все не отвечали. Я встревожился и решил, что стучать больше не буду, а проникну в номер через балкон. Ведь тому вчерашнему типу это удалось.
Мы с подругами переглянулись и, не выдержав, начали смеяться.
– Что вы смеетесь? – обиделся Карл. – Вы бы лучше попытались отмыть эту краску с вашего ковра, пока она окончательно не высохла. Иначе придется выплачивать администрации его стоимость.
После этих слов нам стало не до смеха. Мы быстро кинулись в ванную. Тут тоже все было в черных подтеках. Полотенце, которым вытирался Карл, оказалось грязно-серого цвета. И мы не долго думая использовали его вместо половой тряпки. Но ни мыло, ни шампунь не помогли нам отчистить ковер. С плиток, которыми был выложен пол в нашей комнате и на балконе, мы краску смыли, а вот на светлом ковре четко просматривалась цепочка грязно-серых пятен, в которые превратились следы от ног Карла.
– Кошмар! – сказала Мариша, обозрев дело рук своих.
– Какая стойкая краска! – восхитилась я. – Но, честно говоря, лучше бы ты, Мариша, выбрала тон посветлей.
– Ну, я вижу, что с вами все в порядке, – неожиданно заявил Карл. – Пожалуй, я пойду.
И он двинулся к выходу, попытался самостоятельно разобрать баррикаду, дернул за ножку стула и...
– Осторожно! – крикнула я, но было поздно.
Пуфик, который Мариша пристроила на самом верху, сорвался с места и полетел вниз. Прямо на Карла.
– Ох! – крикнули мы все трое, когда пуфик угодил Карлу прямо в лоб.
Когда мы подбежали, Карл лежал на полу без движения. И у него почему-то слабо дергалась одна левая нога. А на лбу стремительно вздувалась синяя шишка. Пуфик, который углом угодил Карлу в голову, был довольно тяжелой штукой. И мы всерьез встревожились. Кроме того, снова раздался стук в дверь.
– Что у вас там происходит? – по-немецки спросили у нас.
– Это коллеги Карла, – испуганно прошептала Мариша. – Что делать? Открыть?
– Если мы откроем и они увидят своего друга в таком виде, мы с ними потом никогда не наладим контакта, – сказала я.
– Да, впечатление должно быть сильное, – согласилась Юлька, скептически посмотрев на распростертого на полу и перепачканного краской Карла.
– Но если мы не откроем, они, еще чего доброго, поднимут тревогу, – сказала Мариша. – Карл, наверное, сообщил им о своем намерении проникнуть в наш номер через балкон. И они знают, что он тут. Нужно открыть.
Чтобы не мешал, мы оттащили Карла и усадили его в кресло, которое стояло возле балкона. А сами приступили к ликвидации завала. После того как мы отодвинули последнюю вещь, в коридоре уже столпилось порядочно народу. Мы открыли дверь, и в наш номер ворвались коллеги Карла, за ними следовали Тата и Грек. Остальных любопытных не пустили.
– Что у вас произошло? – в ужасе спросила Тата, обозрев разгром в нашем номере.
