– Пусти! – злобно хрипела девица, корчась от боли. – Сука! Мужика у меня увела!
– Никого я у тебя не уводила! – заявила ей Кира. – Мы с подругой вчера впервые увидели Матвея. И сами бы хотели узнать, кто его убил.
В этот же момент девица затихла и перестала вырываться. Соседи на площадке тоже затихли, а потом пронесся шепот:
– Что она говорит?
– Говорит, Матвея убили!
– Не может быть, я его еще вчера видела.
– Точно, живехонек был!
Единственное, что поняли подруги из этого перешептывания, что Матвей жил в этой квартире под своим именем. Тогда при чем тут паспорт и документы на имя Эдика Закрутко? Зачем они ему понадобились, что он таскал их с собой, да еще и вклеил в паспорт Эдика свою фотографию?
Но в этот момент девушка в руках Киры зашевелилась и произнесла:
– Отпустите вы меня! Не буду я с вами драться!
Голос у нее был вполне естественный. Поэтому Кира, хотя и с опаской, но все же разжала захват.
– Вы не шутите? – посмотрела на нее девушка. – Матвей, он?..
– Умер, – кивнула Кира. – А ты что, не знала? Он умер сегодня утром. Его даже до больницы не успели довезти. И при этом у него обнаружились чужие документы.
При этих словах девица кинула на соседей какой-то затравленный взгляд. Ей явно не хотелось выяснять некоторые щекотливые подробности смерти своего друга при посторонних. Кира верно истолковала ее растерянность и первой предложила:
– Может быть, вернемся к вам домой и все обсудим в спокойной обстановке?
Собравшиеся соседи разочарованно загалдели, но поделать ничего не смогли. Девушка быстро шмыгнула к себе в квартиру, подруги прошли за ней.
– Служба, граждане, – сурово заявила остальным Кира, захлопывая под носом любопытных входную дверь. – Понимать должны. Не маленькие.
Девушка не стала задерживаться у дверей и быстро прошла в кухню. Тут красного тоже хватало с избытком. Но все же он несколько смягчался белой мебелью, белыми занавесками на окнах и множеством различных безделушек нейтрально-светлых тонов, расставленных и развешанных тут и там.
Пройдя в кухню, подруги с любопытством принялись разглядывать их новую знакомую. Она в это время стояла у окна, пытаясь прикурить сигарету. И при свете яркой электрической лампы, тоже под белым абажуром, подруги сумели наконец хорошенько ее разглядеть.
На вид девушке было где-то от двадцати трех до двадцати пяти. Точный возраст мешал определить толстый слой грима и косметики, наложенный на лицо.
Ее яркий халат болтался на тонкой фигурке. И из пышных рукавов выглядывали почти прозрачные хрупкие руки. Общее впечатление девушка производила слегка болезненное. И то, как нервно она щелкала зажигалкой, пытаясь выбить из нее пламя, показывало, что девушка далеко не в порядке.
– Можно мне? – сказала Кира и, шагнув к ней, завладела зажигалкой, которую девушка отдала без борьбы.
Кажется, известие о смерти Матвея начисто вышибло из нее весь боевой задор.
– Что с ним случилось? – глухо произнесла девушка, когда ей удалось наконец прикурить сигарету и она сделала глубокую затяжку. – Что? – повторила она, выпустив из ноздрей две струйки дыма и тревожно глядя на подруг.
– В него стреляли, – произнесла Кира.
– Так я и знала! – воскликнула девушка и выронила тлеющую сигарету из рук. – Чувствовала, что добром все эти тайны не кончатся!
После этого она рухнула на далеко не новый кухонный уголок и закрыла лицо руками. Сигарета осталась лежать на линолеуме, отвратительно воняя. Девушка не реагировала. Пришлось Лесе поднять окурок и осторожно выкинуть его в фарфоровую пепельницу, где по белому фону ползали красные божьи коровки.
Некрасивая дырочка с оплавленными краями осталась на линолеуме. Но девушке Матвея не было никакого дела до испорченного линолеума. Она продолжала сидеть с закрытыми глазами и раскачивалась словно в трансе.
– Кто? – наконец подняла она голову. – Вы поймали убийцу?
– Пока нет, – покачала головой Кира, окончательно убеждаясь, что их приняли за сотрудниц милиции. – Но мы надеемся, вы сможете помочь нам в этом.
– Я? – изумилась и вроде бы встревожилась девушка. – Но при чем тут я? Этой ночью я была дома! Я в Матвея не стреляла!
– Мы и не думаем, что это были вы, – успокаивающе кивнула ей Леся. – Убийцей был мужчина. Люди из той квартиры, возле которой был застрелен Матвей, слышали, как он разговаривал с каким-то мужчиной. Потом раздался выстрел и так далее.
– Мужчина, мужчина, – забормотала девушка, трясясь как в лихорадке. – Ну, разумеется, мужчина. Кто же еще? Женщин у Матвея не было. Он меня любил. Как он меня любил! Вы бы знали!
– Давайте-ка мы с вами познакомимся, – предложила ей Кира, которой надоел этот спектакль и к тому же сильно болел ушибленный девицей нос. – Как вас зовут?
– Нюра, – безразлично произнесла девушка.
Подруги разочарованно переглянулись. Они-то надеялись, что нашли ту самую Леночку, о которой упомянул Матвей, находясь на границе между жизнью и смертью.
– Это по паспорту Анна? – уточнила Кира, и девушка безучастно кивнула.
– Хорошо, Аня, – более участливо произнесла Леся, обращаясь к девушке, – расскажи нам, кто мог желать смерти Матвею? Вы ведь были с ним близки?
– Да, – отозвалась девушка. – Мы жили вместе уже почти год. Пожениться зимой собирались. Уже документы подали. Я своим родителям сказала. И вот...
И она заплакала. Слезы самопроизвольно текли у нее из глаз, она даже не делала попытки вытереть их. Косметика потекла, тушь размазалась, и стало видно, что девушка в самом деле еще очень молода. Но вот эта ее худоба... Бог знает, отчего это? То ли девица сознательно морит себя голодом, стараясь добиться модных форм, то ли больна чем-то, а может быть, наркоманка?
Леся попыталась рассмотреть руки девушки. Но, насколько она могла видеть, руки у нее были чистыми. Без следов инъекций. Но выглядывали они из халата только до локтя. Дальше бледную кожу прикрывала пестрая тяжелая ткань.
– Чем Матвей занимался? Он работал?
Как ни странно, этот простой, в общем-то, вопрос привел девушку в ступор.
– Да, – пробормотала она наконец, но как-то неуверенно.
– А чем именно он занимался? – настаивала Кира.
– Они со Славой работали, – произнесла девушка. – Я не знаю, у них бизнес был. Общий. Какой именно, я не знаю. Кажется, они что-то продавали.
– А почему вы, узнав, что вашего друга убили, воскликнули, что так и знали, что этим кончится?
– Не знаю, – пробормотала она. – Матвей в последние дни стал такой нервный. Все время думал о чем- то. А когда я пыталась выяснить, он орал, что у него проблемы и чтобы я к нему не лезла. Все равно, мол, с моими куриными мозгами ничем ему помочь не смогу.
И девушка шмыгнула носом, став совсем похожей на школьницу. Подруги переглянулись, возможно, эта дуреха и в самом деле не знала, чем занимается ее жених. Или просто не хочет говорить? И как им-то быть? Давить на девушку или, напротив, пожалеть?
– А где Слава? – спросила у Нюры Леся.
– Он уехал.
– Куда?
– Не знаю, – покачала головой девушка. – Сказал, что к бабке, только там его нет. Я звонила, соседка подошла и очень удивилась. Они с бабкой Славу сегодня совсем не ждали.
– А надолго он уехал?
