— Не люблю, когда видят мои незаконченные вещи, — сказала мне Маша, почему-то смутившись.
И стала показывать мне другие свои полотна. Спору нет, цветы и пейзажи были ее сильной стороной. Излюбленная Машей цветовая гамма придавала им какой-то фантастический, неземной и потому волнующий характер. Но вот люди у Маши с их сине-красными лицами получались какие-то жутковатые.
— В следующем месяце у меня будет выставка, — похвасталась Маша. — Вот и готовлюсь.
— А кто этот юноша? — спросила я, указывая на незавершенное полотно на мольберте. — Как будто бы я где-то его видела. Кого-то он мне напоминает.
Но ответа я от художницы так и не дождалась. Маша словно бы и не обратила внимания на мой вопрос.
— Зачем пришла? — вместо этого поинтересовалась она у меня.
— Мне нужна фотография Татьяны, — сказала я. — Жены Толи.
— А почему ты думаешь, что она у меня есть? — удивилась Маша.
— Но вы же с Валей были у них на свадьбе, — сказала я.
— На свадьбы мы были, — признала Маша. — Но если свадебные фотографии и были, то они находились у Толи. А возможно, остались у Вали. Мне он никаких фотографий не дарил.
— Как же нам быть? — растерялась я.
— А для чего вам понадобилась ее фотография? — поинтересовалась Маша.
Пришлось объяснять.
— А! — обрадованно воскликнула художница, когда я рассказала ей про доктора Германа и психушку. — Тогда ты пришла по адресу. Никто лучше меня тебе не поможет. Я же помню, как выглядела Татьяна. Нарисую тебе ее по памяти. Выйдет лучше, чем на фотографии.
И она кинулась к столу, где у нее лежали цветные мелки и листы плотной бумаги. Не присев, Маша склонилась над листом бумаги, ее рука запорхала. Я с ужасом смотрела на нее, предчувствуя, что скажет нам с Катькой доктор Герман, когда мы предъявим ему синюшную покойницу и начнем уверять, что это его бывшая пациентка, которую он выписал как вполне здоровую.
— Готово! — наконец заявила Маша.
Я глянула на портрет и облегченно перевела дух. Хотя Маша и использовала синий цвет, но лицо женщины на портрете выглядело вполне нормально.
— Постаралась изобразить ее максимально реалистично, — сказала Маша. — Не в обычной своей манере.
— Спасибо! — горячо поблагодарила ее я.
Схватив портрет, я приготовилась уходить.
— Больше ничего нарисовать не надо? — поинтересовалась у меня расщедрившаяся хозяйка квартиры. — Или еще чего-нибудь?
— Можно тебя спросить? — набравшись смелости, произнесла я.
— Спрашивай, — кивнула Маша.
— А что тебе известно о Галине и ее муже?
— Ты имеешь в виду, знаю ли я какой-нибудь грязный эпизод из их прошлого, который позволял Вале манипулировать ими? — усмехнувшись, уточнила Маша. — Так я вам уже говорила, что Валя никого в свои делишки не посвящал. Во всяком случае, меня он точно не посвящал. Поэтому я ничего такого о Галине и ее муже не знаю.
— А где они хоть работаю, это ты знаешь?
— Не знаю, как сейчас, ведь мы с ними уже лет пять не виделись, — сказала Маша. — Но раньше оба работали юристами в двух небольших фирмах. Названий я не помню. Кажется, потом они открыли свое дело. Но и об этом я знаю только со слов Юры. Если тебя интересуют эти люди, можешь расспросить о них у Юры подробней. Но только сейчас его дома нет. Позвони вечером, он тебе расскажет.
— А нельзя Юре позвонить на работу? Или где он там находится?
— Нельзя, — отрезала Маша. — Он в местной командировке. Говорю же, вернется только вечером.
— Жаль, — сказала я.
Маша развела руками, мол, ничего не поделаешь.
— Но лично я думаю, — снова заговорила Маша, — что если Галина с мужем открыли свое дело, то это, наверное, нотариальная контора. Во всяком случае, они неплохо на своем бизнесе зарабатывают.
— И это все, что вы про них знаете?
— Еще у Пети есть любовница, — немного подумав, сказала Маша. — Молоденькая такая девица. Никак не старше двадцати лет. Я случайно их встретила около полугода назад. Они сидела в кафе, куда зашли и мы с Юрой.
— Может быть, это была его коллега? — усомнилась я.
— Нет, любовница. То есть, может быть, и коллега, и любовница одновременно. Потому что перед ними на столе лежали какая-то папка с бумагами, а сами они в это время упоенно целовались, — покачала головой Маша.
Я прикинула про себя, могло ли это для Петра быть веским основанием для убийства Вали. Предположим, тот узнал, что у Петра есть любовница и решил его немного пошантажировать. Прикинув, я поняла, что никто не станет убивать человека, чтобы сохранить в тайне факт существования любовницы. Разве что Петр так безумно любил Галину, что ради сохранения прочности их брака был готов на все. Но при чем тут тогда молоденькая любовница?
— А что-нибудь еще? — спросила я.
— Нет, больше я ничего такого не знаю, — ответила Маша. — Разве что догадки.
— Какие? — поинтересовалась я.
— Ну, Петр всегда безумно хотел иметь наследника. С годами, когда ребенок все не торопился на свет, Петр снизил планку. И соглашался теперь уже и на девочку. Но увы, пока ребенка у них не получилось. И вряд ли получится. Им ведь уже почти по сорок. Так что надежда заиметь ребенка от Галины уменьшается пропорционально ее возрасту.
— Обратно пропорционально, — машинально поправила ее я. — Чем больше лет, тем меньше надежда, что она забеременеет.
— Да, — кивнула Маша. — Но я не знаю, почему это так у них произошло. Мне как-то удалось подпоить Галину и побеседовать с ней. В трезвом уме она вообще не стала бы со мной говорить на эту тему. Но и пьяная она твердила, что она вполне здорова и ее муж тоже. А почему ребенок не получается, просто мистика какая-то.
Маша помолчала некоторое время.
— Но я в мистику не верю, — наконец сказала она. — Поэтому думаю, что проблема у них все же есть, просто Галина даже пьяная не захотела мне об этом говорить. Но я, в отличие от Вали, в чужие дела не лезу. Если проблемы у Галины, то мне ее жаль. Рано или поздно Петр оставит попытки обрюхатить жену и заведет ребенка от другой женщины. А может быть, и уже завел. Он ведь не обязан нам докладывать об этом, верно?
Я кивнула.
— А когда Юра вернется сегодня вечером, он сможет дать тебе их адрес, — бодро закончила Маша. — Может быть, соседи Галины и ее мужа знают о них больше, чем мы с Юрой.
Получив все эти сведения, я наконец спохватилась, что могу опоздать в больницу. Распрощавшись с Машей, я помчалась к Катьке. Успела я буквально в последнюю минуту. Катька уже поднималась со стула, собираясь войти в дверь. Увидев меня, она страшно обрадовалась.
— Я уж думала, что ты не появишься, — призналась она мне.
Войдя в приемную врача, мы увидели перед собой благообразного старика с зачесанными назад густыми, обильно тронутыми сединой волосами. Старик был высокого роста и костляв. Приветливо поздоровавшись с нами, он пригласил нас садиться.
— О какой больной пойдет речь? — спросил он, перекладывая на столе карты больных.
— О Татьяне Рюриковой, — сказала Катька.
— Рюриковой? — удивился врач. — Не помню такой. Вы уверены, что именно я ее лечащий врач?
— Уверены, — решительно кивнули мы. — Правда, эта пациентка лечилась в вашей клинике в
