– Где ты видела, чтобы у людей, которые ходят в тапочках, таких, что были у нашего дедушки, есть деньги на личного шофера, – сказал он.
– Однако машины покупать у него деньги есть, – возразила я, показывая на Толстого, который усаживался в немного помятую желтую «шестерку», которую он прикупил на рынке.
Лысый сел за руль «Волги», и мимо нас проследовал кортеж из двух машин.
– И что нам теперь делать? – расстроился Вася. – Они уехали, и нам их не догнать. Предлагаешь вернуться к тем гаражам и подождать их?
Ничего такого я и не думала предлагать. Напротив, мне хотелось как можно скорее вернуться в наш палаточный городок.
– Ничего-то мы не узнали, – грустно признала я. – Только время потеряли, надеюсь, Андрею повезло больше.
Андрей сидел в гостях и чувствовал, что больше никогда в жизни в рот не возьмет домашней выпечки. При мысли же о чашке крепкого чая его просто начинало мутить. За последние два часа он выпил их столько, что противный чай булькал где-то в горле, а ломтики лимона плавали в нем и неприятно толкались. Булочки же осели на дне желудка совершенно неперевариваемым комом. Андрей сильно сомневался, что каким-то чудом сумеет довести до сознания словоохотливой старушки тот факт, что ему уже давно пора уходить. С другой стороны, он отлично понимал, что из-за всей этой плещущейся в нем жидкости сделать это будет не так-то просто.
Когда Андрей еще мог легко передвигаться, он обошел квартиру Суреныча вдоль и поперек и ничего предосудительнее неприличных журналов в комнате Фимы не обнаружил. Надо было сразу после этого отправляться к входной двери, авось старушка выпустила бы его. Сейчас же Андрей уже всерьез подумывал о том, чтобы придушить старушку, ее спас звонок в дверь, который Фимина бабушка, впрочем, все равно не услышала.
– Звонят, – завопил Андрей в самое ухо старушке.
– Да, звон в ушах с самого утра, – подтвердила Фимина бабушка, авторитетно качая головой. – Это из- за давления.
– В дверь звонят, – продолжал надрываться Андрей.
– Дверь у нас замечательная, сын ставил. С двух сторон обита железом, а замков видел сколько? Я за такой дверью как в сейфе. Никто без моего желания войти не сможет. Хочешь еще чайку?
Взвыв в полный голос, Андрей заковылял в прихожую. В дверь буквально ломились, она дрожала, а все замки дребезжали и звякали.
– Тетя, откройте! – донеслось с той стороны.
Андрей похолодел, это был Суреныч, его голос Андрей отличил бы из тысячи.
– Кто-то пришел? – удивилась бабушка Фимы, неожиданно возникшая в дверях с полным подносом дымящихся булочек.
– Нет, нет, – пролепетал Андрей и отчаянно затряс головой.
– Ты заснула там? – вопрошал расстроенный Суреныч, за собственными криками не слыша голосов из квартиры. – Я сейчас дверь сломаю.
– Ну и хорошо, – одобрила бабушка. – А то я уж думала, может, сын вернулся, а может, еще и племянник. Посмотреть, что ли, а то мне как-то тревожно? Слышу-то я плохо.
Андрей понял, что если он сейчас же не отвлечет внимание старушки, то она и в самом деле может выглянуть за дверь. А встречаться с Суренычем Андрею не хотелось. Вдохнув побольше воздуха, он мужественно шагнул к бабушке и, зажмурившись, протянул руку к крайней булочке на ее подносе. Затем под пристальным взглядом старушки начал запихивать в рот одну за другой горячую сдобу, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете.
Наконец крики за дверью смолкли, видимо, Суреныч устал. Андрей понял, что настал его час. Поднявшись с места, он мигом оказался у двери. Предварительно оглядев в глазок площадку, Андрей отпер дверь и бросился вон из квартиры. К сожалению, в глазок он не заметил притаившегося на коврике кота, который, видимо, пришел в гости к бабушкиному. Споткнувшись о несчастное животное, Андрей полетел вперед, угодив головой прямо в колено поднимавшегося слесаря, которого притащил Суреныч. От неожиданности слесарь взмахнул руками и стукнул чемоданчиком с инструментами шедшего за ним Суреныча по лбу. Послышался глухой звук, словно в дерево вогнали гвоздь. Слесарь, не удержавшись на ногах, попытался ухватиться за Суреныча. Это была его ошибка, так как последний сам стоял на ногах только потому, что не решил, в какую сторону ему падать. Слесарь эту проблему решил, и на Андрея, переполненного чаем и набитого булочками, свалились два рослых и упитанных мужчины, окончательно лишив парня возможности спастись.
Всю эту картину безмолвно наблюдала Фимина бабушка, словно окаменевшая на пороге своей квартиры. Первым пошевелился слесарь. Он поднял голову и заныл:
– Поможет мне кто-нибудь или нет?
Бабушка и без слухового аппарата как-то догадалась, что от нее требуется, и попыталась стащить со слесаря своего долгожданного родственника. Увы, сил у старушки на это не хватило. Однако она все же потревожила несчастного Андрея, который с ужасом почувствовал, что содержимое его желудка окончательно решило с ним расстаться и стремительно двинулось к горлу... От избытка всевозможных чувств он дернул ногой и случайно сшиб бабушку, которая рухнула на Суреныча, увеличив кучу-малу.
– Ну и денек сегодня, – послышался мужской голос, и внезапно Андрею стало легче дышать.
До конца не веря своему счастью, Андрей поднялся на четвереньки и таким способом двинулся прочь. Лишь миновав два лестничных пролета, он решился принять вертикальное положение и, наконец приняв его, помчался со всей доступной наглотавшемуся орехов гусю скоростью.
К палаточному городку мы с Васькой подъехали уже ближе к вечеру. Целый день мы угробили по требованию Васи на дежурство в гараже, куда привел нас утром Суреныч. Лысый и Толстый там так и не появились, чему я была даже рада, потому что не представляла, как они отреагируют на наше появление. В общем, целый день я промучилась, но Васька был неумолим. Оставить же его одного мне не позволяла моя сестринская любовь к нему. И лишь когда стало вечереть, мое терпение лопнуло и я потребовала от Васьки перестать валять дурака. Как ни странно, он согласился.
Возле нашей палатки мы увидели горестно сгорбившегося Андрея, который с явным отвращением чистил огромную рыбу.
– Как успехи? – вяло поинтересовался он у нас.
Андрей оживился, только когда мы мимоходом описали наших предполагаемых убийц.
– Говорите, что один маленький и лысый, а другой толстый и носатый? – переспросил он. – А машина, которую они купили, была желтая с помятой дверцей?
– Да, – подтвердил Васька. – А ты их тоже видел?
– Кажется, да, – неуверенно кивнул Андрей.
– Как это «кажется»? – удивилась я. – Либо ты их видел, либо нет.
– Не до того мне было, – рявкнул Андрей. – Ты бы тоже не стала по сторонам глазеть, если бы на тебя Суреныч свалился.
Мы с Васькой потрясенно молчали.
– А Фима знает? – нерешительно произнес Вася.
– Что знает? – раздраженно спросил Андрей. – Он же здесь оставался, Суреныч один в город ездил, что вы, сами не знаете?
Андрей явно пребывал в скверном расположении духа. По собственному опыту зная, что подобное настроение у мужчин обычно вызывает голод, я участливо спросила:
– Ты, должно быть, хочешь есть? Сейчас я тебя покормлю. По дороге мы купили булочек с изюмом, хочешь?
Реакция Андрея меня всерьез озадачила, он метнул на пакет откровенно ненавидящий взгляд, вышиб его из моих рук и стал с яростью топтать ногами. Завершив последнее па, окончательно похоронившее булочки в песке, он торжествующе поглядел на нас. Потом как ни в чем не бывало сказал:
– Я забыл вас предупредить, что в этой жизни я ненавижу всего две вещи: выпечку и чай. Пообещайте, что никогда в ближайшие несколько лет не будете ни предлагать их мне, ни даже упоминать об их существовании.
