– А племянников вам Додик подарил?
– Нет пока!
– Значит, близких родственников нету, а квартира в собственности.
– Да. А какая разница?
Разница была в том, что по закону собственность переходит по праву наследования к наследникам первой очереди. К детям, родителям или супруге. Ни первых, ни вторых, ни последней у Додика не имелось. Факт, квартира перейдет к наследнику второй очереди – к родному брату. Можно было рассчитывать, что, заимев собственную квартиру, бывший муж Варвары освободит занимаемую им жилплощадь.
Хотя, с другой стороны, учитывая его гнусное поведение, вряд ли он поступит столь благородно. К чему это ему? Он сочтет, что так и нужно, чтобы квартиры валились на его голову, словно манна небесная. В одной будет жить, другую сдавать. А деньги пропивать!
Однако от подруг тут мало что зависело. И они попрощались с Варварой, пожелав ей удачи. Хотя и понимали: если бы уж ей пришлось выбирать, кого из двоих братьев уничтожить, можно не сомневаться, она выбрала бы не Додика, а своего собственного муженька.
– И куда теперь?
– Разбираться со вторым номером телефона – с этим Игорем Николаевым.
Но и второй вариант оказался тупиковым. Игорь Николаев, живший возле станции метро «Проспект Ветеранов» на улице Зины Портновой, еще полгода назад переехал на постоянное место жительства в Астрахань, откуда был родом сам и где до сих пор жили его родители.
– К ним они с женой и поехали. Там, говорят, море, солнце, тепло. А тут одна сырость и зубная боль.
Квартиру свою Игорь Николаев с супругой сдали новобрачным. А вот что этот самый господин Николаев сделал со своим телефоном, квартиранты знать не знали. Возможно, симку он просто выбросил. А какой-то случайный гражданин подобрал. И теперь пользовался этим номером. И даже звонил по нему Додику, ныне покойному.
– И что нам делать?
– Что делать? Что делать? – проворчала Мариша. – Надо звонить!
– Куда?
– По этому номеру! Игорь Николаев им не пользуется, не нужен он ему в Астрахани. Но кто-то ведь пользуется! Вот этому человеку и позвоним.
– И что скажем?
– Я знаю!
И Мариша принялась бодро тыкать в кнопочки своей розовой с серебристыми пластиковыми вставками «Нокии».
– Вы позвонили по номеру...
И дальше вежливый мужской баритон сообщил, что он в настоящий момент спит. И предлагает позвонить чуть позже.
– Спит?! – изумилась Инна. – Сейчас же еще даже одиннадцати вечера нету!
– Разные бывают люди. Может быть, этому приятному голосу завтра вставать в пять утра.
– Ну и что? Это еще не основание, чтобы идти спать вместе с курами. Лично я, даже если и лягу в девять-десять вечера, все равно проворочаюсь до полуночи. Раньше гарантированно не усну. Разве что позже.
– Ты такая, а тот мужчина другой. Вот ты, к примеру, встанешь в пять утра?
– Ну... Если очень будет надо, то встану, конечно.
– Молодец! А каждый день?
И увидев несчастную физиономию подруги, Мариша торжествующе воскликнула:
– Слабо!
– Ну, слабо, – призналась Инна. – А что тут такого? Зачем вставать в такую рань? Магазины раньше одиннадцати вообще не открываются.
– Интересные у тебя познания. А вдруг человек на заводе работает? Смена в семь утра начинается. Час-полтора на дорогу. Тогда вставать нужно в пять или даже раньше.
– И так каждый день?
– Ага. Пять дней в неделю, сорок – сорок пять лет подряд.
– Легче умереть!
– Я это к тому говорю, что есть у моей мамы один знакомый – муж ее подруги. Так он специально себе такую работу нашел, чтобы пораньше вставать. Потому как у него в четыре утра словно будильник в ушах звенит. Будний день, выходной, отпуск или пенсия – его организму по барабану. Глаза открываются, и хоть плачь, хоть смейся, но приходится ему вставать в такую рань.
– Так он жаворонок!
– Причем ярко выраженный, – кивнула Мариша.
– А его жена?
– Она, как и ты, сова. И тоже ярко выраженная.
– И как же они живут?
– Прекрасно живут! Почти никогда даже не ссорятся.
– Да ну!
– Не ссорятся, потому что в обычные дни видятся от силы несколько часов в день. Когда она приходит с работы, он уже почти спит. А когда она уходит, его тоже уже нету.
– А в выходные?
– Конечно, в выходные дни им тяжелей. Но тоже от силы часов восемь-девять вместе проводят. Потом один из них идет спать. И снова они не вместе.
При этих словах подруги Инна вдруг вскрикнула.
– Что с тобой? – испугалась Мариша. – Что случилось?
– Забыла! Меня же дома муж ждет!
– Как? Сегодня?
– А что такого?
– Ты же сказала, ему и Степке катастрофически не до тебя.
– Степке точно. Он в лагере в Крыму. А муж вспомнил.
– Фантастика!
– Позвонил мне два часа назад, – причитала Инна, не обращая внимания на сарказм Мариши. – Сказал, что сумел вырваться. Спросил еще специально, дома ли я.
– А ты?
– А я сказала, что дома! И очень его жду. Обещала приготовить его любимую долму.
– Чего? С каких это пор он любит голубцы?
– Не голубцы, а долму!
– Подумаешь! Вместо листьев капусты листья винограда. Еще не известно, что хуже! Так и с каких это пор?
– Что с каких это пор? С каких это пор я готовлю? Или с каких это пор он ее любит?
– И то и другое.
– Не важно! Все! Пока!
Все это время Инна судорожно ловила такси. Она прямо выскакивала на середину проезжей части, чтобы ее поскорей заметили. Мариша даже испугалась. Если Инка и дальше будет продолжать так выкаблучиваться, то поедет не домой, готовить долму мужу, а прямиком в больницу. С множественными переломами и ушибами.
Но все обошлось. Машину – ржавую копейку – раритетный вариант Инна поймала. В любое другое время вся из себя гламурная Инна, не растерявшая своего гламура, несмотря на рождение Степки, умерла бы, но в эту ржавую рухлядь не села. Однако сегодня ей было все равно, на чем ехать. Лишь бы ехать.
Посадив подругу в «копейку», Мариша посмотрела ей вслед. Все-таки хорошо, когда есть к кому спешить и бояться опоздать. И недоумевая про себя, как это Инна успеет за оставшиеся ей минуты сварганить такое трудоемкое блюдо, как долма, она пошла к своему «Форду».
