принялся суетливо заваривать кофе и заливаться соловьем, вещая Ане, как они чудно сработаются. Пока он пел, Аня размышляла, как ей быть дальше. Но оказалось, что за нее уже все решено.
– На сегодня, на первый раз, Анечка, у вас будет три палаты, – сказал Виталий Семенович, когда они закончили пить растворимый кофе из больших керамических кружек с зелеными гринписовскими крестами. – Это только пока вы не освоитесь.
– Три палаты? – машинально переспросила его Аня, продолжая думать о своем. – Какие еще три палаты?
Виталий Семенович залился довольным смехом, как будто бы Аня отмочила отличную шутку. Закончив смеяться, он сказал:
– Три палаты с больными. Список необходимых процедур вы найдете в их картах.
– Необходимых процедур? – пробормотала Аня, удивляясь еще больше.
– Да, – жизнерадостно кивнул Виталий Семенович. – Но чтобы облегчить вам жизнь, сразу могу сказать, что вечерние таблетки им уже дали. Вам осталось сделать всего четыре укола ночью и десять уколов утром. И утром же необходимо раздать утренние порции лекарств.
– Четырнадцать уколов? Я должна сделать четырнадцать уколов? Вы это серьезно? – поразилась Аня.
– А что вас удивляет? – удивился Виталий Семенович.
– Не то чтобы меня это удивляет, – пробормотала Аня.
Перспектива сделать четырнадцать уколов ее действительно не просто удивляла. Правильней было бы сказать, что она попросту привела Аню в ужас. Дело в том, что Аня панически боялась всевозможных процедур, связанных с колюще-режущими инструментами. И шприцы, пусть даже и одноразовые и с отличными импортными иглами, возглавляли этот список с большим отрывом. Уколов Аня боялась до судорог. И, уж конечно, в жизни их никому не делала и делать не собиралась.
Но Виталий Семенович, не обращая на Анину растерянность внимания, потащил ее в сестринскую, где собственноручно достал из застекленного шкафа четыре разные упаковки с ампулами, четыре одноразовых шприца, какую-то прикрытую белой салфеточкой эмалированную мисочку и все это торжественно вручил Ане. И после этого, вместо того чтобы тактично уйти и заняться своими делами, он остался возле Ани, наблюдая за ее действиями.
– Ну, что же ты, Анечка, застыла? – ласково поинтересовался он.
И Аня поняла, что у нее есть два выхода. Во-первых, сказать врачу, что никакая она не медсестра, да и не пациентка, то есть открыться ему. Но Виталий Семенович, несмотря на его сладкий голос, не выглядел человеком, способным одобрить подобные авантюры. Поэтому существовал риск, что вместо того, чтобы проникнуться тяжелым положением, в которое попала Аня, он ее попросту выставит из отделения.
И тут Анина фантазия разыгралась, и Аня с дрожью представила, как завтра, когда будут вывозить на каталке тело Олега, она будет рассказывать Марише, что не смогла сделать даже такого элементарного пустяка – сберечь человеческую жизнь. Пусть даже это жизнь какого-то никчемного пьяницы. И Аня приняла решение. Виталию ничего не говорить, а сделать все возможное, чтобы он и дальше продолжал принимать ее за медсестру.
Аня глубоко вздохнула, взяла себя в руки и попыталась припомнить, что там делала медсестра, когда собиралась вколоть Ане укол. Память подводила.
– Не надо было мне каждый раз так крепко жмуриться, – пробормотала Аня себе под нос с укоризной.
Но кое-что ей удалось вспомнить. А именно главное – в шприце не должно было остаться ни пузырька воздуха. Воодушевившись этой информацией, которую ей подкинула память, Аня с грехом пополам отломала головку у ампулы, набрала из нее часть жидкости, очень ловко замаскировав от глаз доктора пролившуюся часть лекарства все той же беленькой салфеточкой. По лицу Виталия Семеновича не было видно, что он думает по поводу Аниной профессиональности. Но вообще он как-то помрачнел.
Со вторым шприцем Аня справилась уже лучше. С третьим и четвертым вообще разобралась просто лихо. Лицо Виталия разгладилось, и он отправился проводить Аню до палат, где лежали ее пациенты.
– А я не отвлекаю вас от дел? – поинтересовалась Аня уже с некоторым раздражением от того, что врач не оставляет ее ни на минуту одну.
– Вы, Анечка, и есть мои дела, – ответил Виталий Семенович.
– Угу, – кивнула Аня, начиная очень сильно жалеть, что согласилась попить кофе с этим оказавшимся таким прилипчивым врачом.
Дойдя до палаты, Виталий Семенович распахнул перед Аней дверь, подвел ее к нужной кровати и застыл над ней и больным. Аня с ужасом посмотрела на двух мужчин и огромное поле для своей деятельности. Куда именно колоть, она не представляла. Но опять же, поднапрягши свою память, она вспомнила какую-то старую французскую комедию. В частности, эпизод, где объясняли медсестрам, в какую именно часть филея следует всадить иглу. Но и после этого Аня сильно сомневалась, что вообще способна всадить иглу в живое человеческое тело. Тем не менее Виталий Семенович ждал. И Аня начала себя готовить. Для начала она вспомнила все плохое, что ей причинили за ее жизнь мужчины вообще.
Это помогло, но как-то слабо. Тогда Аня припомнила своих мужей и то, что она от них натерпелась. Тут уже стало горячей. Аня почувствовала небольшой прилив ненависти к мужскому полу. И чтобы закрепить результат, она вспомнила того противного типа, который чуть не отравил их с Маришей клофелином. Есть! Аня почувствовала такую злость, что не задумываясь всадила иглу в задницу больного и сделала укол.
– Легкая у вас рука, сестричка, – сказал больной.
Аня в ответ лишь хмыкнула. Больной ей достался огромный, словно бегемот. Вряд ли он почувствовал бы особое неудобство, если бы Аня даже взялась колоть его штопальными иглами. Ну, просто развлечения ради. Остальные уколы прошли значительно легче. Сказывалась тренировка.
– Вот и все! – бодро сказал Виталий Семенович. – Поздравляю.
Аня в ответ лишь кивнула. В это время в конце коридора показалась высокая женщина в белом халате и позвала Виталия Семеновича.
– Григорьев из третьей палаты жалуется на боли, – сказала она.
Виталий Семенович познакомил свою коллегу с Аней и поспешил с ней в третью палату. А Аня осталась одна в коридоре. Поспешно сунув пустые шприцы в ящик стоящего в коридоре стола, она помчалась в палату, где лежал Олег. К ее облегчению, он уже спал.
– Еще одной серии уколов я не выдержу, – пробормотала Аня, оглядываясь по сторонам в поисках места, где бы ей можно было спрятаться.
Увы, палата была пуста. Единственное укромное место было под кроватью, на которой лежал Олег. Покрывало свешивалось с краев, и под кроватью получалось укромное гнездышко. Недолго думая, Аня нырнула под кровать. И стоило ей это сделать, как в коридоре раздались шаги. Аня насторожилась и прислушалась. Вошедший человек в растерянности встал у порога. Аня насторожилась еще больше.
– Аня?! – услышала она знакомый голос и чуть не застонала от досады.
Это был голос Виталия Семеновича.
– Аня? – повторил он с растерянностью.
И затем Аня увидела, как ноги Виталия Семеновича направились прямиком к кровати Олега.
– Вот оно! – прошептала Аня, покрываясь холодным потом. – Сейчас свершится! Даже к Григорьеву из третьей палаты не пошел, так ему с Олегом разделаться не терпится. А мне как в этом случае быть?
Аня постаралась припомнить, что ей советовала Мариша. Но на ум шло лишь, что нужно кричать. Аня набрала в легкие побольше воздуха, открыла рот, и в этот момент покрывало у нее над головой отдернулось, и она увидела перед собой лицо Виталия Семеновича.
– Анечка? – с недоумением переспросил врач. – Ты что тут делаешь?
Вид у него был самый мирный, нападать он явно не собирался. Так что Аня выпустила из легких воздух и вполне дружелюбно ответила:
– Пуговка закатилась.
– Ах, пуговка! – почему-то растрогался Виталий Семенович. – Кто бы мог подумать!
И он протянул Ане руку, помогая вылезти из-под кровати.
– А я увидел, что вы зашли в эту палату, побежал за вами, а никого нет, – сказал он. – Потом увидел, что под кроватью кто-то шевелится, и решил проверить, что там такое. Заглянул, а там вы.
