Как-то незаметно все позабыли, что Лешка был лентяем и бездельником, ни дня в своей жизни не проработавшим. Ну, если не считать его трудового стажа в «Восторге».
А сплетники продолжали вздыхать вокруг:
– И Дианка-то словно ангел лежит!
– Глазки закрыла, словно спит.
– Девонька!
– Красавица!
– Умница!
– Вот бы пара вышла!
– А все эта гадюка подколодная!
– Разлучница проклятая!
Несмотря на злобный шепот и явную антипатию всех собравшихся, Оля никуда не уходила. А когда бабки стали шипеть слишком уж громко, подняла голову и четко произнесла:
– Зря стараетесь! Может быть, я и стерва, и разлучница! Но Лешу я любила. И поэтому никуда отсюда не уйду! И в последний путь его провожу, как положено.
Как ни странно, это подействовало. Бабки заткнулись. Подруги уже давно подошли к Оле и встали с ней рядом. Она ничего не сказала. Только одарила их благодарным взглядом.
– Держись! – прошептала Леся. – Он умер, а ты жива. Все остальное уже не так важно!
Похороны прошли быстро. Русский человек нетерпелив, когда дело доходит до возможности выпить. Поэтому все тосты и речи у нас приберегаются для поминок. Вот уж там, за широко накрытым столом, русский человек отрывается на всю катушку. В ход идет все, начиная от детских воспоминаний и заканчивая последним днем усопшего.
На кладбище дело ограничилось несколькими поминальными рюмками и бутербродами с колбасой, которые сноровисто раздали суетящиеся возле Татьяны и Михайловны тетки. Предложили и Оле. Но она оттолкнула от себя рюмку теплой водки, повернулась и, чеканя шаг, словно робот, двинулась прочь.
Подруги растерялись. Что делать? С одной стороны, пока что тут не произошло ровным счетом ничего примечательного в плане расследования. Значит, нужно идти на поминки и там внимательно смотреть, слушать и анализировать. А с другой, – нельзя оставлять Олю одну. Мало ли чем она захочет поделиться, убедившись, что с Лешей все кончено, он мертв и засыпан толстым слоем земли.
– Ты иди на поминки, – первой сориентировалась Кира. – А я пойду за Олей!
Леся кивнула и постаралась незаметно протиснуться поближе к главным действующим лицам. От кладбища до дома Татьяны, где во дворе стояли накрытые столы с поминальной трапезой, было совсем недалеко. Толпа шла молча. Некоторые разговаривали, но на ходу Лесе удавалось подслушать только какие-то невнятные обрывки чужих разговоров.
И лишь когда все расселись, выпили по несколько рюмок, закусили блинами, салатами и пирогами с капустой, Лесе удалось услышать кое-что интересное.
– А ведь неспроста Лешка к тому камню ходить повадился, – произнес чей-то голос позади Леси.
Она осторожно оглянулась и увидела Сергея – того самого малохольного приятеля Лешки, любителя рыбалки. Он разговаривал с какой-то незнакомой Лесе, одетой в черную хламиду теткой, которая, поджав губы, торжественно и мрачно кивала в ответ на каждое слово Сергея.
– Ведь тянуло его туда что-то. Не иначе, как смерть его к себе манила.
– Истинно! Истинно говоришь! – торжественно изрекла в ответ тетка. – Проклятое то место. Как есть проклятое!
– Вот вы, тетенька, тоже так думаете? – вроде бы обрадовался Сергей.
– Истинно!
– Значит, зря они мне рты затыкают?
– Кто?
– Ну, Василий Васильевич. И другие.
– Никого не слушай. Правду не заткнешь. Проклятое то место. И Алексей смерть свою предчувствовал. Все, кто там оказывается, погибают.
– А ведь верно! – воскликнул Сергей. – Как это я не подумал! Только за последние несколько лет там столько народу утонуло! Про барина и невесту его Марфу я уж и не говорю. Я только про тех, кого сам помню. Ведь там не только Лешка потонул. Там и бомж, который в «Восторге» сторожем подрабатывал, конец свой нашел. И мужик, что на заработки приехал. А теперь вот и Лешка еще! Ох, горько мне, тетенька! Вроде бы мог я Лешку спасти, а не спас!
– Ты молись! – наставительно произнесла женщина. – Молись – и обретешь успокоение! А мысли эти из головы выбрось! Никому даже свое будущее неведомо. Что уж там за других решать. У каждого своя судьба. И каждый идет к ней своей дорогой.
Из всего Лесе показалось интересным только упоминание о количестве жертв камня «самоубийц». Получается, со всей округи желающие покончить с собой съезжаются туда? Но тут же ее внимание привлек к себе пронзительный, визгливый голос.
– И не преувеличиваю я ничего! – кричала сухонькая старушка, грозя маленьким кулачком куда-то в сторону юга. – Как есть, так и говорю! Все зло от них! От тех, что за рекой понастроились! Ишь, баре выискались! Думают, если деньги у них есть, так могут наших парней и девок губить! Не позволю!
Ее уговаривали успокоиться и не шуметь, но она продолжала верещать и грозить всевозможными карами врагу, окопавшемуся за рекой.
Слушая и наблюдая за присутствующими на поминках, Леся не забывала и про Василия. Тот сидел как на иголках, потому что Ирка Кривая не только не оставила своих попыток привлечь к себе его внимание, но, напротив, еще больше усилила напор. И только присутствие жены, которая буквально грудью загораживала супруга, ограничивало ее.
Прекрасно понимая, какую опасность для него представляет Иришка, бедный Василий пытался увернуться от поминок, еще на кладбище сославшись на какую-то немыслимую занятость. Но так как все его сотрудники сегодня не работали и в полном составе присутствовали на похоронах, то Василия быстро пристыдили. Мужик остался, но не знал ни минуты покоя. В Ирку словно бес вселился. Она и на похороны явилась уже под градусом. А хряпнув самогонки на поминках, так вовсе вошла в раж.
– Василий! – дружески махала она бывшему председателю с другой стороны стола. – А я все помню! Не боись! Тайна! До гробовой доски тайна! Никому не скажу, за что ты мне деньжат отсыпал!
Василий кривился, но молчал. Еще хорошо, что все привыкли к пьяной болтовне Ирки. И сейчас никто особо к пьяной бабе не прислушивался. Иной раз только соседка пыталась одернуть зарвавшуюся особу, указав той ее место. Но это не очень-то получалось. Пьяная Иришка показывала всем фиги и продолжала осаду Василия.
Даже Лесе было ее поведение неприятно. А что уж говорить про Василия. Тот буквально кипел и еле сдерживался.
– Мне кажется, я знаю, кто будет следующей жертвой, – пробормотала Леся и незаметно покосилась на Василия.
Тот смотрел на достающую его бабу с самой настоящей ненавистью.
– Точно! – уверилась в своих черных мыслях Леся. – Он ее грохнет! Ему не привыкать! Ой! Он и Лешку замочил. И Дианку. Ишь, как зыркает! Ой, мамочки! Хоть эта Иришка и жалкая пьянчужка, а все равно жалко тетку!
И Леся на всякий случай перебралась поближе к Иришке, чтобы в случае чего защитить ее. Хотя Леся и не верила, что осторожный Василий отважится предпринять что-либо против Ирки прямо на поминках двух своих предыдущих жертв, но все же решила держаться рядом с Иркой. А вдруг?! От такого злодея, как этот Василий, всего можно ожидать!
Тем временем Кира активно утешала рыдающую Олю. Когда они ушли с кладбища, Оля забралась в поджидающую ее машину, села за руль и внезапно зарыдала. Когда в машину забралась Кира, Оля рыдала уже в голос.
– Ну, не надо. Что ты так убиваешься! – утешала ее Кира. – Бог с ним, с Лешкой. Другого парня себе найдешь. Лучше! Богаче! Красивей!
