– Тебе что-нибудь нужно? – тут же встрепенулся Миша.
Но Оля покачала головой и кивнула Кире:
– Ты едешь?
Кира быстро уселась в машину, и они поехали.
– Куда едем? – поинтересовалась Кира, когда стало ясно, что едут они не к Оле домой.
– Туда.
– Куда туда?
– Увидишь.
Это Кире совсем не понравилось. Она любила быть в курсе того, куда и зачем она едет. А иначе ее начинали томить нехорошие предчувствия. И точно! Оля остановила машину неподалеку от того места на реке, где находился злополучный камень, прозванный в народе камнем «самоубийц».
– И зачем мы сюда приехали?
Голос у Киры дрогнул помимо ее воли. Очень уж мрачное это было место. Открытая вроде бы лужайка, невысокие ивы и кусты с мелкой травкой – вот и вся здешняя растительность. А кажется, что тут так же мрачно, как в самой глухой чаще.
– Хочу понять, – едва слышно пробормотала в ответ Оля, словно разговаривая сама с собой. – Люди говорят: Лешка тут часто бывал. Что его сюда тянуло? Ведь не мог же он догадаться…
– О чем?
Но Оля ей не ответила. Она продолжала смотреть на торчащий из воды камень и думать о своем Лешке. О том, зачем он приезжал сюда так часто.
Кажется, Кира могла бы объяснить Оле, почему Лешка приезжал именно сюда. Это место было самым малопосещаемым в округе. И именно тут он мог встречаться с Дианой, не опасаясь, что их застукают посторонние.
Ведь согласитесь: одно дело, когда видят, что ты подвез бывшую подружку до ее дома или немного покатал по деревне. Тут существует масса возможностей оправдаться и замять дело. И совсем другая история, когда эту же подружку видят страстно целующейся с тобой, а потом доносят об этом Оле. Тут даже доверчивая Оля не смогла бы простить и понять. А терять ее в Лешкины планы не входило. Во всяком случае, до поры до времени.
И Кира сказала:
– Знаешь ты это или не знаешь, а ведь Лешка тебе изменял.
И судя по внезапно посеревшему Олиному лицу, поняла: нет, не знала Оля ни о чем таком. Подозревать, конечно, подозревала. Но точно ей ничего не было известно.
– Не может быть!
– Может! И сюда он приезжал не один.
– А с кем?
– Неужели не догадываешься?
Оля посерела еще больше. Кире даже стало ее жаль. Ну нельзя же быть такой доверчивой простушкой, честное-то слово! А еще научный работник! Наверняка книги умные пишет. А таких очевидных вещей не просекает!
– С Дианой он тут бывал. Все об этом знали, только молчали.
– Нет!!
Оля издала такой стон, словно ей в грудь со всего размаху всадили раскаленный добела кинжал.
– Нет! Не может этого быть! Да как же он мог? Значит, это все правда? И все знали? Знали и молчали?
Ну вот! Теперь все вокруг выходили плохими.
– Меня рядом не было, – Кира поспешила напомнить этот факт Оле, чтобы та не вздумала набрасываться на нее с упреками.
– Да, да! Ты тут совершенно ни при чем! Но остальные! Остальные-то каковы! Лешка водил меня за нос, а они все дружно ему в этом помогали!
Что же, можно сказать и так. Только… Только нужно ведь и свои мозги иметь. Наверное, окружающие думали, что Оле и так все прекрасно известно. И она просто закрывает глаза на то, чего не хочет замечать.
– Уедем отсюда! – порывисто вскочила Оля. – Уедем с этого гадкого места! Скорей! Немедленно. Не хочу тут больше оставаться!
И она понеслась к машине, словно ее черти гнали. Кира хотя и обрадовалась, что они немедленно уберутся прочь, но сесть за руль Оле все равно не разрешила.
– Ты не в том состоянии. Сама убьешься и меня погубишь.
Оля даже не стала спорить. Она была все еще в шоке.
– Так вот почему он сюда ездил. А я-то себе придумала… И все так просто оказалось… И все знали! – безостановочно шептала она. – Господи! Все знали! Так вот почему они их в одной могиле похоронить хотели. А я-то не понимала, с чего вдруг, если Лешка со мной последний год жил, про Диану и не вспоминал. – Ах, как же я была слепа! Вот с кем он пропадал! А мне-то плел, что ему Иван Владимирович задания ответственные поручает.
– Какие задания?
– Да брехня это все! – отмахнулась Оля. – Врал он мне, что по работе едет, а сам со своей Дианой катался. А я-то еще удивлялась, что за поручения у Лешки такие, что он не на машине Ивана Владимировича ездит, а на своем мотоцикле мотается.
– Постой, а почему Лешка ездил на машине вашего директора?
– Так я Лешку к Ивану Владимировичу шофером пристроила. Разве я тебе не говорила?
Нет, Кира такой информацией не располагала. Выходит, Лешка был личным водителем Ивана Владимировича. Однако высоко взлетел наш орел. Ведь личный шофер – это почти что телохранитель. Человек, во многом приближенный к хозяину. И уж точно, знающий множество его мелких и крупных тайн. А не мог ли Лешка узнать в «Восторге» еще кое-что интересное, помимо того, где можно раздобыть семена синей розы?
Эта мысль мелькнула в голове у Киры. Но мелькнула лишь на мгновение. Так, мелькнула – и пропала. Да и мудрено было ей не пропасть, когда Оля надрывалась над ухом у Киры.
– Неужели бывают такие подлые люди? – рыдала она. – Ведь я же для него ничего не жалела! Мотоцикл хочешь – вот тебе мотоцикл. Одежду модную – сделай такое одолжение, покупай, я только рада буду. Вкусно покушать – пожалуйста. Да Лешка у меня мясо каждый день чуть ли не по килограмму употреблял. А когда они с мамой вдвоем жили, они ничего, кроме картошки и овощей, почти и не кушали. Куда там на мамину-то пенсию!
И, всплеснув руками, она закричала:
– Все для него одного! Все! А он как со мной? Скажи, разве это справедливо?
Кира только плечами пожала. О какой справедливости может идти речь? Люди вроде Лешки такого слова отродясь не слышали. Для них высшая справедливость – когда хорошо им самим. А каким образом это достигается, не важно.
Глава 13
Снова подруги встретились только уже ближе к вечеру. Кире удалось немного успокоить Олю и сдать ее на руки заглянувшему к ним после работы Мишке. Оля настолько обессилела от слез, что ни говорить, ни возражать просто не могла. Молча лежала на диване, уронив руки, и смотрела в потолок. Разговаривать она не хотела, и вообще ничего не хотела.
Однако появление Миши все же вызвало в ней слабый отклик в виде вымученной улыбки на лице. Но даже такая слабая улыбка – все лучше, чем бесконечные рыдания и упреки в адрес покойника, от которых Кира, по правде сказать, порядком уже устала. Ну, а Миша, тот был просто счастлив, что может
