Власович. — Бредила девка. Про ад, который увидела... Нес я, значит, ее на руках, а она вот такие страсти говорила как безумная. Тронулась умом еще тогда. А жаль, хорошая девка-то была. И девчонки две сиротами сделались.
— Это вы не о Степаниде ль и ее дочери говорите, а? — спросила вдруг Марья, жена Петра Власовича. Ради дорогого гостя женщина снарядила стол: чай, конфеты в хрустальной вазочке, маковые сушки.
— О них, Марья Прохоровна. Я накануне старшую внучку Степаниды встретил, говорил с нею.
— Так она что ж, дом разве не продала? Я видала, что хозяева там теперь другие, — удивилась Марья и присела за стол вместе с мужем и гостем.
— Продала, продала. Но новый хозяин — ее друг. Пригласил провести праздники в родных местах.
— Ага, понятно, — покивала старушка и, взяв сушку, задумчиво обмакнула её в чай.
— А вы что можете припомнить из того случая с мамой девочек?
— Да что могу припомнить? Не свидетельница я тому была. Петро мой вон все рассказал: как вытащил девицу из озера, как отнес ее к Клавке. Ну, а потом уж сюда прибежал за помощью. Врачей вызвали. Ольга-то как раз беременная была. Мало того, что сама чуть не утопла, так и дите чуть не утащила за собой. Стеша, мать ее, сама не своя была, помню. Да и понятно это: у Степаниды младшая сестра утопла тут.
