шампуня, шепнуть, что все теперь будет в порядке. Как раньше. Но... девочка вдруг отшатнулась, и в ее светлых глазах мелькнул страх. Отшатнулась и замерла в двух шагах от Ольги, борясь с желанием броситься в объятия ставшей вдруг чужой женщины, пугавшей ее криками и буйствами. И все же остающейся ее мамой.
— Иди ко мне, — шепнула она девочке, не требовательно, а с мольбой. — Дай тебя обнять...
По ввалившимся щекам Ольги потекли слезы — настоящие, теплые, соленые. А не яд, которым травили ее бесы. Девочка глядела широко раскрытыми глазами — с недоумением и страхом, но вдруг ее взгляд озарился надеждой и любовью. Но в этот момент в комнату вполз еще один ребенок, только-только научившийся передвигаться на четвереньках. Это тоже была девочка, одетая в желтый комбинезон. Круглоголовая, с пухлыми щеками-яблоками, носом-пуговкой и большими синими глазами, с жадным любопытством изучавшими мир из под сползшей на светлые брови вязанной из хлопчатобумажной нити шапочки. Увидев женщину, малышка на мгновение замерла и, запрокинув голову, удивленно на нее посмотрела. А потом, улыбнувшись так, что продемонстрировала на нижней десне два зуба, поползла к Ольге. На какое-то мгновение на лице старшей девочки отразилось беспокойство, и она сделала непроизвольно выпад вперед с вытянутыми руками, так, будто спешно желала взять малышку на
