нашел свою дочурку на вокзале. А чей это был счет? Господин Канарейкин ведь не проверял. Наташа упросила его этого не делать.
– Почему?
– Сказала, что, дескать, Марио обманом впутал ее в какие-то свои криминальные делишки. И если отец начнет под него копать, то он, оказавшись в полиции, быстренько сообщит, что и Наташа тут тоже замешана.
– И Канарейкин все спустил на тормозах?
– Он очень любил свою дочь, – только и произнес Тим. – А этот счет! Он мог быть открыт на любого человека. В том числе и на саму Наташу!
– Выходит, никакого похищения в Италии могло и не быть? Наташа сама все это организовала, чтобы стрясти со своего отца крупную сумму денег?
– Да, – кивнул Тим. – Думаю, что так и было. И вот тому доказательство!
– Но Наташа не могла отправить это письмо! – воскликнула Леся. – Если ты узнал ее почерк, то уж любящий отец тем более бы узнал.
– Верно, – кивнул Тим. – И думаю, у Наташи был сообщник. И так как конверт от этого письма вы нашли в номере Мустафы, то я думаю, это он и был.
– Невозможно, – не согласилась с друзьями Леся. – Наташе незачем было проворачивать эту аферу. Отец давал ей достаточно денег. Она ни в чем не нуждалась.
– Вероятно, она хотела иметь какую-то сумму на случай тех трат, о которых не полагалось знать ее отцу, – вмешался в разговор Али.
– На наркотики? – догадалась Кира.
– Она не была наркоманкой.
– Что же тогда? – недоуменно спросила у него Кира.
– А велика ли была сумма, которую господин Канарейкин в прошлый раз заплатил за свою дочь в качестве выкупа? – спросил Али у Тима.
Подруги тоже уставились на детектива. Этого Маруся им не сказала.
– Не очень, – ответил Тим. – Пятнадцать тысяч евро. То есть для господина Канарейкина это не слишком ощутимое кровопускание. Он еще и поэтому решил не затевать разборки с Марио. Наташа убедила его, что себе дороже будет. И ее отец махнул рукой на эти деньги.
– Пятнадцать тысяч? – задумался Али. – На что же девушка, чьи прихоти оплачивает отец, могла потратить эти деньги?
– Может быть, она просто отложила их на черный день? – предположила рассудительная Леся. – Она ведь вечно жила в страхе, что отец выгонит ее из дома, лишит наследства и все его деньги достанутся Марусе – его новой жене. А самой Наташе – шиш с маслом. Ой, мне ее даже жалко стало!
– Чушь! – отмахнулся Тим. – Не настолько уж серьезные проблемы были у отца с дочерью, чтобы господин Канарейкин в самом деле решился бы так жестоко поступить с единственной и любимой дочерью.
– Но проблемы были, – возразила Кира. – Это даже ее мачеха не отрицает.
– Разумеется, проблемы у них были, – кивнул Тим. – У кого же их нет? Но в разговоре со мной господин Канарейкин ни разу не упомянул о такой мере воздействия на непокорную дочь, как лишение ее наследства. Напротив, он и после той истории в Италии продолжал оплачивать все расходы Наташи. И даже стал еще более щедрым. Стараясь своей щедростью компенсировать дочери тот недостаток любви, который она, по его мнению, испытывала в своей семье.
– Да, Маруся тоже нам об этом говорила, – вынуждены были согласиться с ним подруги.
Али слушал их разговор вполуха. Его мысли снова витали где-то далеко. Но при этом он выглядел как гончая, наконец-то взявшая след. Ему не терпелось бежать. Наконец он и в самом деле не выдержал, поднялся, явно собираясь уходить.
– Куда ты? – удивилась Леся.
– Мне надо кое-что проверить, – пробормотал Али. – Одну вещь. Есть мысль...
– Это как-то связано с убийством Наташи? – вцепилась в него Кира.
– Пока не знаю, – отозвался Али. – Но у меня есть кое-какие подозрения.
И, увидев, что подруги готовы засыпать его своими вопросами, поспешно добавил:
– Пока ничего конкретного. Но... Но все равно я должен идти. До вечера! Увидимся!
И, торопливо обняв Лесю, он бросился прочь.
– Куда это он? – недоуменно посмотрел ему вслед Тим.
Подруги молча пожали плечами.
– Пойду за ним! – решил Тим и тоже бросился в ту сторону, куда минутой раньше скрылся Али.
– И что это значит – до вечера? – растерянно произнесла Леся, глядя на подругу. – Мне что, снова ехать на дискотеку? Но ведь Али там больше вроде бы делать нечего?
– У тебя есть его телефон, – поспешно успокоила ее Кира. – Созвонитесь и все выясните. А сейчас лучше к нему не соваться. Они с Тимом очень уж нервно отреагировали на сообщение об этом письме. Того и гляди на грубость нарвешься.
– Я пойду искупаюсь, – решила Леся. – Мне необходимо освежить голову.
Она ушла, а Кира принялась поджидать Тима. Тот вернулся довольно скоро. Но на все вопросы Киры отвечал весьма уклончиво. Вскоре к ним присоединилась вдоволь наплававшаяся в прохладной воде бассейна Леся. Но и ей не удалось вытянуть из Тима, что же задумал Али.
– Ничего не знаю, – твердил Тим. – Он мне ничего не рассказал.
– Ну да! – фыркнула Леся. – Ври больше!
– И почему это вы никогда не верите, когда вам говорят правду? – удивился Тим. – Вот я твержу Кире, что люблю ее. А она мне не верит.
Кира прелестно покраснела. И тоже вдруг заторопилась к бассейну, хотя минуту назад и не думала туда рваться. А оставшиеся на некоторое время вдвоем Леся с Тимом обменялись заговорщицкими ухмылками. В качестве кавалера ее подруги Тим Лесе нравился. По ее мнению, в нем было все, что необходимо иметь возлюбленному ее лучшей подруги. Он был хорош собой, остроумен и, самое главное, влюблен в Киру.
А затем, снова оказавшись вместе, трое друзей вернулись к письму, написанному Наташей собственной рукой. И скорей всего предназначенное для того, чтобы передать его Мустафе.
– На этот раз она выбрала его на место проходимца Марио, – сказала Кира.
– Но что-то этой преступной парочке помешало осуществить задуманное, – произнесла Леся. – Выкупа они не получили. Наташу убили. А потом и Мустафу.
– Если бы убили одну Наташу, то я бы точно сказал, что это сделал Мустафа, – заметил Тим. – Письмо было уже написано. Адрес господина Канарейкина у Мустафы тоже уже был. И даже если бы он не нашел это письмо, то кто-нибудь из его русских подружек смог бы помочь ему состряпать подобное послание. Так что надобность в Наташе как в сообщнице у Мустафы уже отпала. Конечно, лучше, когда письмо с просьбой о выкупе написано рукой жертвы. Тогда отпадают последние сомнения. Но и так Мустафа бы справился.
– Не скажи, – не согласилась с ним Леся. – А вдруг господин Канарейкин захотел бы, перед тем как перевести деньги, поговорить со своей дочерью по телефону?
– Да, – кивнула Кира. – Он вполне мог этого захотеть. Хотя бы для того, чтобы просто убедиться, что она еще жива!
– И что бы тогда делал Мустафа? – спросила у Тима Леся. – Он бы здорово сел в лужу. Нет, Мустафа Наташу не убивал. Она была ему еще нужна.
– Если только господин Канарейкин не перевел уже эти деньги, за второй выкуп своей дочери, на какой-то счет в Турции, – сказал Тим.
– Перевел и ничего тебе об этом не сказал? – изумилась Кира.
– Мог и не сказать!
– Но письмо еще не отправлено!
– Это может быть только черновик, – стоял на своем Тим. – Могла быть и вторая копия.
– Глупости! – не согласилась с ним Леся. – Господин Канарейкин обязательно упомянул бы об этом. Особенно когда ты сообщил ему о смерти его дочери. Это же должно было помочь найти ее убийцу! Он не
