ежесекундно не в их силах. Так что во всех работах одного и того же автора есть какие-то мелкие штрихи, нюансы и детали, которые и позволяют экспертам с точностью определять создателя той или иной вещи.
Ждать фотографий красавиц, над которыми поработал доктор Назаренко, пришлось очень долго. Что-то Артем запаздывал. То ли у него появились другие дела, то ли просто не придал Маришиной просьбе большого значения.
– Смайл, – попыталась разбудить мужа Мариша. – Смайл, проснись! Мне нужно с тобой посоветоваться.
Но муж в ответ лишь промычал нечто неразборчивое. Он явно не собирался выбираться из цепких объятий Морфея ради банального разговора с женой.
– Смайл! Смайл!
Мариша бы все-таки добудилась мужа и переговорила с ним, и попробовал бы он отпираться или протестовать! Но внезапно за дверью раздался какой-то шорох. Мариша насторожилась, но шорох повторился, а потом послышался и голос.
– Кто там?
– Это я – Света. Не могу уснуть, любопытство замучило. Вам удалось узнать что-то по поводу вашего расследования?
Мариша сползла с кровати нехотя, но все же сползла. С большим удовольствием она бы послала эту Светку куда подальше. Но что, если она завтра наябедничает на поведение Мариши мужу? Смайл и так дуется на жену за то, что она не желает быть приветливой с его знакомыми. И тот факт, что эти знакомые, с которыми она не очень любезна, все исключительно женского пола и положили глаз на самого Смайла, в расчет им не принимается. Но откровенного хамства со стороны жены в отношении его знакомых Смайл точно не потерпит. Он любит, чтобы ему было позволено все, а вот Марише чуть-чуть или даже еще меньше.
И уже подходя к дверям, она вспомнила настоятельную просьбу Смайла никому не открывать дверь. Но Марише совсем не хотелось, чтобы Света и Смайл снова встретились. Да еще в такой, можно сказать, домашней и располагающей к дружескому общению обстановке.
Так что Мариша решила открыть дверь Свете без Смайла, коротко переговорить с ней, а через минуту, сославшись на усталость, распроститься с нахалкой и выставить ее вон. Но разумеется, вежливо! Только вежливо!
– Да, да, – произнесла Мариша, открывая дверь. – Светочка, я вам сейчас все расскажу.
Вот только рассказать Мариша ничего не успела. Потому что, едва она открыла дверь, как ей на шею легла чья-то сильная рука. И еще более сильный рывок вытащил ее из каюты, словно репку из грядки. Она даже словечка вякнуть не успела, как уже оказалась в коридоре, а ей на лицо легла какая-то темная и вонючая тряпка. Мариша издала сдавленное попискивание, но это было последнее, что ей удалось сделать. Дальше на Маришу навалилась сплошная густая чернота, которая подавила ее сознание.
Мариша лишь успела почувствовать, что ноги у нее подкашиваются и она падает на пол. Но того, что чьи-то руки подхватили ее и не дали упасть, а, напротив, поволокли куда-то дальше, она уже не ощутила. Это могли бы увидеть чьи-то другие глаза, но вот беда, никаких свидетелей в коридоре, где почему-то плохо горел свет, не было. Да и откуда им было взяться? Перепуганные пассажиры теплохода с наступлением ночи попрятались по своим каютам. А если и передвигались по судну, то исключительно по большой надобности и компаниями.
Вот только, на Маришино несчастье, в коридоре, в который выходила ее со Смайлом каюта и другие каюты первого класса, таких компаний не оказалось. Люди в первом классе ехали степенные и семейные. Они и в обычное время ложились спать рано, а уж в таких условиях, когда по судну бродил убийца в поисках очередной своей жертвы, все пассажиры и вовсе попрятались по каютам и носа высунуть оттуда боялись.
Так что рассчитывать бедной Марише на чью-то помощь было нечего. И таинственная сила беспрепятственно поволокла обмякшее тело сыщицы туда, откуда не возвращаются.
Глава 16
Проснувшись, Смайл пошарил сначала рукой, а потом и взглядом по сторонам. Но ни тактильный, ни визуальный осмотр положительного результата ему не принес. Любимой жены в наличии не имелось. За окном было темно, и Смайл встревожился. Он встал, прошелся по каюте, на что много времени не понадобилось, заглянул в душевую комнату, в шкафы, и тревога его возросла многократно. А вместе с ней возросла и досада на жену, которая все-таки ушла, ослушавшись его прямого приказа каюту не покидать.
– Ну, попадись ты мне только под горячую руку! – рассвирепел Смайл, не желая признавать, что в такой открытой непокорности Мариши есть что-то странное и настораживающее.
Несколько минут он метался по каюте из одного угла в другой, сшибая на пути легкую мебель и отшвыривая предметы одежды. Но затем он немного успокоился, взял себя в руки и присел на краешек кровати, чтобы подумать.
Любимая жена доставляла Смайлу немало забот и проблем. И главной его проблемой с Маришей было то, что жену нужно было постоянно оберегать от различных неприятностей, которые она была мастерицей подцеплять. И все же Смайл всегда знал, на жену можно положиться. Если уж она обещала, что не будет чего-то делать, то она это делать и не будет.
– Но я же четко ей сказал, никуда не уходить без меня! Мариша не дура, она должна понимать, как небезопасно нынче на судне!
И тревога с еще большей силой вцепилась в Смайла. Он буквально подскочил на месте, не в силах сидеть без дела. Раз любимой жены нет в каюте, значит, она где-то на судне! И ее надо найти, чем быстрей, тем лучше.
Смайл резво выбежал из каюты, успев лишь натянуть спортивные штаны на голое тело. Он бы и их не надел, так торопился, но не хотел шокировать своим видом и без того перепуганных пассажиров и членов экипажа. Таким манером Смайл пробежался по всем палубам, теряя по дороге тапочки, но так никого и не нашел. Редкие встречающиеся ему граждане лишь разводили руками. Никто не видел высокой молодой женщины с шикарной гривой белокурых волос и широко расставленными голубыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц.
Любимая жена, мать и дочь бесследно растворилась на просторах судна. От нее осталась лишь тапочка, которую Смайл нашел в конце коридора. Тапочка вселила в душу Смайла настоящий ужас. Никогда в жизни Мариша, будь она в порядке, не ушла бы без своей тапочки. И это не говоря уж о том, что даже просто выйти из каюты в тапочках Мариша сочла бы неприемлемым. Как можно разгуливать по теплоходу в домашней обуви, пусть даже и расшитой золотом и с кокетливо загнутыми носами? Нет, Мариша надела бы нормальную обувь, на каблуках.
Ну, а при взгляде на холодные озерные воды, которые расстилались по обе стороны от бортов, Смайла охватывала еще большая тревога. Ведь судно – это просто идеальное место для совершения преступлений. Ночь, никого нет на палубе. Можно выманить жертву наружу, а потом скинуть ее в темные воды. И никто никогда не найдет тела и не докажет, что смерть была вызвана чьей-то злой волей, а не собственной рассеянностью пострадавший.
– Где же она? – почти зарыдал от собственного бессилия Смайл. – Куда мне бежать дальше? Где еще искать? Никогда больше не отправлюсь в круиз по воде. Никогда!
Между тем, в голове у него четко щелкали колесики, отмеривая мысли. Мысли были короткие и дельные, как раз на один щелчок. Ни прибавить, ни отнять. Сбегать к следователю. Но что он может? Пойдет по свидетелям. Значит, надо успеть сделать это первым, не дожидаясь следователя, прямо сейчас!
И Смайл помчался назад к своей каюте. С тапочкой любимой жены, прижатой к груди, он стучал и расспрашивал через дверь всех, чьи каюты выходили в их коридор. Никто из пассажиров не открыл взбудораженному ночному визитеру. И все ответы, которые получил Смайл, в общем-то, были одинаковы. Мы спали (смотрели телевизор, мылись в душе, занимались любовью), и нет, мы ничего не видели.
Даже Виктор Алексеевич, единственный, кто рискнул открыть Смайлу дверь своей каюты, не смог его ничем приободрить.
